06.09.2012 в 13:51
Пишет dire:Марк и Эска на ФБ
Очень-очень вкусные фики!
...Эска готов на все, даже на смертельно опасную работу, лишь бы не видеть Марка опустошенным...
...А Марк пользуется потерей памяти друга, чтобы тот по своей воле исполнил "обязанности раба тела"...
...Что бывает после того, как побывал в зазеркалье?
... и о чем на самом деле думал молодой центурион, спасая варвара-раба?
Читатйте и голосуйте!
Голосовать здесь
URL записиОчень-очень вкусные фики!
...Эска готов на все, даже на смертельно опасную работу, лишь бы не видеть Марка опустошенным...
...А Марк пользуется потерей памяти друга, чтобы тот по своей воле исполнил "обязанности раба тела"...
...Что бывает после того, как побывал в зазеркалье?
... и о чем на самом деле думал молодой центурион, спасая варвара-раба?
Читатйте и голосуйте!
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть I)
Название: Потом все будет
Автор: fandom The Eagle 2012
Бета: fandom The Eagle 2012
Размер: миди (5 626 слов).
Пейринг/Персонажи: Марк/Эска.
Категория: слэш.
Жанр: драма, романс.
Рейтинг: NC-17.
Краткое содержание: иногда высокооплачиваемая работа забирает больше , чем дает.
Для голосования: #. fandom The Eagle 2012 - миди "Потом все будет"
Не надо было браться за эту работу, Марк знал с самого начала. Ничего хорошего из этого выйти не могло. Вот только в кошельке было пусто, а вечером у огня мечты так легко становились явью…
Вилла должна быть небольшой, но уютной – из теплого розоватого камня. Такая была у соседей тетки, и маленький Марк навсегда запомнил теплое свечение кварца солнечных лучах. И конюшни. Обязательно конюшни. Эска вошел во вкус и населил конюшни лошадьми – легкими, изящными скакунами из Несеи. Он видел таких один раз – когда в город к родственникам приезжал сенатор из Рима. Тонкие ноги, гнутая лебяжья шея, гордый нервный профиль. Они не шли – плыли в танце, как томные мидийские танцовщицы, сухие мышцы ходили под атласной, отливающей золотом шкурой. Легкие, как ветер, стремительные, как степной пожар, прекрасные, как сказка – лошади навсегда поселились в сердце бритта. И виноградники. Стройные шеренги подпорок, увитые густой лозой. Разлапистые листья тянутся вверх, прикрывая тяжелые сизые грозди, теплые от солнца. За два месяца ночных бесед они сплели свои мечты в тугое полотно яви – и были не в силах разорвать крученную нить.
Грубая реальность в виде пустого кошелька вторгалась в их маленький сказочный мирок с бесцеремонностью пьяного варвара. И когда на горизонте замаячила работа – это был шанс.
Марк сидел на крыльце перед домом и вырезал из дерева собаку. Собака получалась кривоватой, и когда во двор въехал всадник на высоком гнедом муле, Марк с облегчением встал, стряхивая с колен белые кудряшки стружек.
- Приветствую дом почтенного Аквилы. Вы, я полагаю, Марк Аквила.– всадник цепким взглядом окинул парня и спешился.
Марк, в свою очередь, разглядывал невысокого кряжистого мужчину. В коротких кольцах густой бороды у него серебрилась седина.
- Почему Вы так полагаете? – слишком уверенный, до пренебрежения, голос гостя вызвал у Марка неприязнь.
- Прошу меня извинить. Это, должно быть, прозвучало невежливо. Но выправка и то, как Вы поднимались – Вы явно берегли ногу. А я знаю, что Марк Аквила был тяжело ранен в бою. За героизм при защите гарнизона награжден воинским браслетом и отправлен в почетное увольнение. Так что… я осмелился предположить, – мужчина спешился и подошел к крыльцу.
Марк был раздражен, но не настолько, чтобы позорить дядю нарушением традиций гостеприимства.
- Ну что ж, проходите. Наш стол не так богат, но чаша доброго вина для гостя всегда найдется.
Косые лучи садящегося солнца заливали комнату призрачным багряным светом. Где-то одиноко и монотонно жужжала муха.
Марк отпил вина.
- Пока что Вы знаете обо мне больше, чем я о Вас.
Темные, навыкате глаза гостя блеснули.
- Главное, что Вам надо обо мне знать – я могу предложить Вам работу по вкусу. И оплату, достойную Вас.
- Почему я должен заинтересоваться?
- Ну, героизм – не проституция, редко оплачивается. Главное отличие героев – бедность. – Гость улыбнулся.
Марк вертел кубок в руках. Вино горчило.
- Я воин. У Вас есть работа для воина?
- Да. Для воина, который командовал гарнизоном. И отбил атаку варваров. Именно это мне и нужно.
Марк нашел Эску в комнате, служившей чем-то вроде скорняжной. Сидя на низкой скамеечке, он правил острие старого копья.
- Послушай. Мне предлагают заработать. Эй, ты меня слышишь?!
Эска вздрогнул и поднял голову.
- А? Что?
- Прекрати изображать Вулкана и послушай. Мне предлагают заработать.
Эска отложил оселок.
- Ты же говорил, что не хочешь возиться с бумагами.
Марк вспыхнул.
- А по твоему, я больше ни на что не гожусь?
- Нет, что ты. Просто ты говорил, магистрат… Я подумал, ты решил согласиться.
- Нет. Это должность… скажем, начальника охраны. Нужен воин, человек с опытом командования.
- И ты думаешь, опыта у тебя хватит?
Марк хотел обидеться, но замолчал. Командовал он действительно недолго. И в городе было много более подходящих кандидатур. Скажем больше – много более подходящих не хромых кандидатур. Почему же должность предложили именно ему?
Эска смотрел, как воодушевление на лице Марка сменяется растерянностью. Марк озадаченно нахмурился, прикусив губу.
- Ты прав. Можно найти ветерана, знающего об обороне города намного больше. – Марк взъерошил волосы. – Я не понимаю.
- А сколько обещают заплатить?
Марк назвал сумму. Эска присвистнул.
- И что нужно сделать? За такие бабки Геркулеса нанять можно – и еще останется.
Марк вздохнул, переступил с ноги на ногу.
- Понимаешь, тут такое дело…
Дело было с душком. Помощник претора Бадоники Публий рассказал, что осенью, после сбора урожая, ожидается нападение варваров. Кто может быть варварами для жителей Бадоники, Марк даже представить себе не мог. От него, Марка, требовалось организовать защиту города. Команду из солдат – ветеранов помощник претора набирает тут же, в Каллеве. Варвары придут, чтобы разграбить город. Эта участь уже постигла Куменсору и Веруланиум. Они были сожжены, жители, скорее всего, убиты, возможно, угнаны в рабство. Рассказать об этом было некому. Варвары выходили из необозримых лесов, тянущихся далеко на север, входили в город – и вновь уходили в лес, оставив за собой пепелище. Марк должен организовать оборону – руководить возведением укреплений, обучать местных рекрутов. Если город выстоит – Марку заплатят, и суммы будет достаточно для покупки двух вилл. Если нет – платить будет некому.
Эска слушал, покачивая головой.
- И что ты думаешь?
- Что я думаю? Я думаю, что тебя позвали потому, что больше звать было некого. Твой помощник Публий предложил эту должность всем, кому мог – и они отказались. Тогда он пришел к тебе. Соглашаться на это – безумие.
Марк, только что азартом описывающий перспективы трудоустройства, сник, словно уменьшившись в росте. Привалился спиной к стене, глядя в пол.
- Марк…
- Да ладно. Ты прав. Глупость это. Мне надо было сразу сообразить – какая-то детская обида глядела из зеленых глаз.
Эска мысленно дал себе подзатыльник. Как он мог не сообразить, что Марк все поймет по-своему! «Сначала обратились ко всем здоровым ветеранам и только потом, когда все отказались – пришли к тебе. Безумие – думать, что ты можешь справиться» - вот что он услышал. И объяснять, что он не это имел в виду, уже бесполезно. Раз вбив себе что-то в голову, Марк держался за идею с поистине римским упорством. Да гори оно все огнем. Эска так устал глядеть в эти пыльные, усталые глаза. Он сжал широкое плечо.
- Одно безумие мы уже совершили, так что опыт есть. И, в конце концов, нам же нужна эта гребаная вилла. Я думаю – надо соглашаться.
Марк неверяще смотрел на него, как ребенок, которому строгий отец вдруг разрешил пойти на ярмарку на весь день.
- Ты серьезно? Ты же говорил, что… - Эска перебил его, не дав договорить.
- Я говорил, что все отказались. Тем хуже для них. И говорил, что это безумие. Ну так и плата соответствует. Ты сохранил гарнизон – справишься и с этим вшивым городишком.
Марк сгреб его в объятия. Эска охнул, чувствуя, как хрустят ребра. Пол ушел куда-то вниз, и он задрыгал ногами в воздухе.
- Эй! Поставь, придурок!
- А то что? – в глазах у Марка горели шальные огоньки. Вот. Вот ради этих горящих глаз Эска пойдет куда угодно. Да хрен с ним, никто не живет вечно.
- А то вот! – Эска несильно, но чувствительно ткнул его костяшкам полусогнутых пальцев под ребра.
Какое то время они неуклюже топтались на месте, как парочка перебравших танцоров. Изловчившись, Марк перехватил руки противника и прижал его к стене.
- Сдавайся, подлый бритт.
Эска ухмыльнулся.
- Никогда бритт не сдастся грязному захватчику.
- А так?
Марк целовал его, вжимая в стену, не давая вывернуться. Прикусывал губы, скользил языком по небу. Эска чувствовал, что плавится под такими умелыми, такими мягкими, такими сладкими губами. Член налился сводящей с ума сладкой тяжестью. Застонав, Эска задрал короткую тунику и сжал плоть рукой. Прижался к Марку, ощущая его каменный стояк, сжал в руке два члена, - и начал медленно дрочить обоим. Марк тяжело дышал и толкался ему в кулак. Внезапно он подхватил Эску под разведенные бедра, поднял и прижал к стене. Расставив ноги, Марк плюнул в ладонь, размазал слюну по члену – и толкнулся ему в зад. Эска глухо застонал – и Мрак замер, прижавшись губами к его шее. Лизнул бьющуюся над ключицей жилку, прикусил, провел кончиком языка по шее. Укусил за мочку, сжал ее губами. Его дыхание грохотом прибоя отдавалось у Эски в ушах. Марк медленно входил и выходил, с каждым разом все глубже – и вот он задел нужную точку – Эска вскрикнул и выгнулся, с треском врезавшись затылком. Марк двигался сильно и ритмично, каждым толчком вколачивая его в стену. Эска вскрикивал, вцепившись пальцами в напрягшиеся плечи. Он крепко обхватил ногами талию римлянина, насаживаясь на Марка, подгоняя его, колотя босыми пятками по каменным от напряжения ягодицам. Эска не мог дотянуться до члена – и плотнее вжимался стояком Марку в живот, чувствуя, как он скользит вверх-вниз между мокрыми от пота телами.
- Да-вай бы-стрей я не мо-гу кон-чу да-вай
Марк наддал, наращивая темп – и вскрикнул, задохнувшись. Эска кончил следом повиснув у Марка на плечах. Обессиленный Марк уперся лбом в стену, оставляя на камне влажный след. Сердце грохочет, рваное дыхание обжигает пересохшее горло. Марк разжал руки и осторожно поставил Эску, но тот медленно сполз вниз, оседая на пол.
- Если мы будем так трахаться, - язык у Эски немного заплетался, - то мы и до порога не доползем.
Марк сел рядом, легонько толкнул плечом.
- Ничего. Зато отлично укрепляет мышцы. И намного приятнее упражнений.
- Какие нахер упражнения. Я ноги свести не могу. Бугай здоровый. – Держась за стену, Эска встал и пошел к двери, на ходу вытирая туникой потеки спермы.
Марк открыл было рот, но, по здравом размышлении, снова его захлопнул. Спина и плечи у Эски были зверски растерты о шершавый камень, но пусть он узнает об этом сам. Потом. Когда Марка не будет рядом.
- Ну что. Хоть место удобное. Вон там и вон там валы поставим, - Марк по хозяйски тыкал пальцем в закатный пейзаж. Эска мало что смыслил в фортификации, поэтому согласно кивал, думая о том, как здорово будет помыться в горячей воде, поесть горячей еды, завалиться в горя… тьфу, теплую постель и заняться горячим сексом. Осень давала о себе знать – прозрачный воздух дышал морозцем. Эска поежился, поплотнее запахнув шерстяной плащ. Город ждал их, удобно устроившись в излучине широкой реки.
- Ладно, поехали, поглядим поближе. – Марк тронул коня пяткой.
- Угу, стратег. Как прикажете, мой командир. Так точно, начальник.
Городок оказался маленьким и уютным. Много новых домов, среди которых затерялись старые срубы, с которых, собственно и все и начиналось. Речная торговля давала неплохой доход – и город строился. Это выгодное место – река здесь замедляла течение, давая возможность удобно пристать к берегу даже крупным судам. Рядом был лес – торговали припасами, пушниной, деревом. Возделанные поля давали хороший урожай – и на продажу шли зерно и репа. Наверное, еще несколько лет – и на месте молодого города будет большой богатый форт. Если, конечно, переживет эту зиму. Хотя, возможно, варвары и не нападут. Может, они уже далеко – кто знает, что придет в головы этим кочевникам.
Поплутав по улицам, Марк и Эска с трудом нашли магистрат – небольшое чистое каменное здание на центральной площади. Двери были заперты. Что-то маленькое, тощее и серое пару раз тявкнуло из-под крыльца, на чем официальная часть торжественной встречи спасителей была закончена. Пока оскорбленный в лучших ожиданиях Марк пинал толстую дубовую дверь, Эска прошел к соседнему двору и забарабанил в дверь.
- Эй! Есть кто? Выходи!
- Чего шумишь? – дверь приоткрылась, в нее высунулся крепкий лысый дедок. Он подслеповато моргал, беспомощно щурясь в ранних сумерках, но Эска сильно подозревал, что в скрытой дверью второй руке держал топор или вилы.
- Приветствую Вас, уважаемый. Скажите, где мы можем найти помощника претора Публия?
- А зачем он вам на ночь глядя сдался? Утром приходите, когда солнце высоко будет. Тогда и найдете – как раз в магистрате. А пока – пошли прочь, – дедок начал закрывать дверь, но Эска уперся в нее коленкой, не давая захлопнуться.
- Погодите, уважаемый. Помощник Публий сам нас приглашал, а когда мы прибыли – то нашли магистрат закрытым.
- А с чего это Публию в город всякую рвань приглашать? – старик настороженно щурился на Эску, но тыкать своим оружием, вроде бы, не спешил.
- Он нанял нас для обороны города. – Эска терпеливо отвечал, борясь с искушением взять бдительного дедулю за шкирку и постучать лысым темечком о стену.
- Нанял, говоришь? Ну-ну. Власти. Тащут всяких в город, котелки потом пропадают. Вон давеча – хороший был котелок, медный. Сперли, заразы. Все тащщут, что плохо лежит. Иди прямо, повернешь по правую руку, пройдешь вперед - там будет большой дом с колоннами – туда тебе и надо. Там котелки ищи, ворюга. – Дед с грохотом грохнул дверью, лязгнув засовом.
- Ну вот видишь, местное население встречает своих спасителей овациями и осыпает лепестками роз. – Эска ухмыльнулся, глядя на оторопевшего Марка. – Пошли. Прямо, направо, прямо. Надеюсь, дом с колоннами мы не пропустим.
Надеялись они зря. Пройдя нужную улицу вдоль и поперек, большого дома с колоннами они не нашли. Правды, в середине улицы стоял светлый дом из струганной липы, широкая крыша крытой веранды опиралась на толстые сваи. Когда они проходили мимо в третий раз, Эска задумчиво поинтересовался:
- Как ты думаешь - это, случайно, не колонны?
Марк посмотрел на дом со сваями, и чем дольше он смотрел, тем мрачнее становилось делался.
- Еб твою мать. Сука. Я себе уже всю задницу о седло стесал. Ну конечно. Колонны, бля. Ага, из родосского мрамора.
Публий, пунцовый, улыбчивый и благоухающий вином, как сатир, был счастлив. Правда, Эска не без оснований полагал, что счастье было вызвано не их приездом, а доброй порцией неразбавленного красного. Их накормили, уложили и пообещали вот прямо завтра, с утра, все-все показать. Да, команда ветеранов набрана. О, вполне достаточно. Несомненно, порядочные, достойный люди. Настоящие герои. Центурион будет доволен. Граждане предупреждены. Город только ждет сигнала и его, Марка, чуткого руководства. – и варвары разобьются о неприступную твердыню.
Позже, когда они уже лежали на чистых льняных простынях, Марк спросил, глядя в темноту:
- Ну, и как оно тебе показалось?
Эска – чернильная густая тень на смутно белеющих простынях – перевернулся на спину, положил руки под голову.
- Мне показалось, что он боится. Чертовски боится.
Марк помолчал.
- Вот и мне тоже.
Утром Марк, в сопровождении Публия, отправился знакомиться с наличным составом. Наемники выстроились перед ними в неровную шеренгу. Наметанный глаз сразу выхватил из кривого, как совесть политика, строя с десяток человек с въевшейся в кровь солдатской выправкой. Уже хорошо. Еще обнаружилось несколько вольноотпущенников – гладиаторов, пара потерявших работу из-за возраста охранников и невесть как здесь взявшийся гонец. Остальные – лихие людишки, орудующие мечом в свою пользу – когда за плату, а когда и на большой дороге.
- Вы им уже заплатили?
Публий глянул на него, как на идиота.
- Конечно, нет. Деньги – по выполнении контракта. Они получили аванс, им предоставляется жилье и кормежка. Если мы из маленького городка, это еще не значит, что мы не знаем, чем баба от овцы отличается.
Марк приступил к работе. Он разбил команду на десятки, назначив в каждой старшего из опытных ветеранов. Посмотрел, что могут местные. Бойцы из них были так себе, но вот из луков стреляли все. Лес, охотники, блин. Здесь Марк впервые рассмотрел британский лук. Высокий, в человеческий рост, простой и дешевый до охренения – гибкая тисовая палка с тетивой из пропитанной воском пеньки или воловьих жил. Стреляли британцы, непривычно дотягивая тетиву до уха – и стрела прошивала подвешенную свиную тушу насквозь. Некоторые умельцы ухитрялись пробить доску в три пальца толщиной. Ну что ж, хотя бы в дальнем бою преимущество. Уже что-то.
Чем занимался Эска, он сам не мог бы сказать – денщик, оруженосец, слуга – все подойдет. Он впихивал в Марка еду, бегал по поручениям, следил за выполнением приказов. Единственный в мире гибрид старшины и няньки.
Если спокойный, рассудительный Марк за что-то брался – он уходил в это с головой. Работа, дружба, война, любовь. Прошлое и будущее исчезали, они уже не имели значение. Прошлое мертво, а будущее творил он сам. Он всегда был здесь и сейчас. Поэтому Эска, вечно переживающий, перебирающий воспоминания и сомнения, как скупец золотые монеты, так любил заниматься с ним сексом. Когда Марк целовал его – Эска чувствовал, что весь мир исчезает, растворяется в этом поцелуе. Что сейчас для Марка нет никого и ничего, кроме Эски, его тела, его дыхания. Его большое, сильное тело, спокойствие, уверенность – Эска держался за них, как утопающий за подвернувшуюся доску. И когда Марк, вытолкнутый жизнью на обочину, замкнулся, смирившись с увечьем, с ненужностью – Эска почувствовал, как его мир снова рухнул. Поэтому когда подвернулся этот безумный, убийственный шанс – он плюнул на все и ввязался. Все, что угодно, лишь бы глаза у Марка снова светили, лишь бы с его лица исчезло горькое, разочарованное выражение. Если надо сдохнуть – пускай. Но они сдохнут, хотя бы чувствуя, что живые. А не доползут до позорной смерти, равнодушно спиваясь в пустом пыльном доме.
Марк приходил в их комнатку усталый, грязный с ног до головы – и засыпал, едва донеся голову до подушки. Целыми днями он пропадал в казармах, наблюдая за обучением своих подопечных, разрабатывал схему линии укрепсооружений. Город, с двух сторон защищенный рекой, со стороны леса был абсолютно открыт. Мирный торговый городок, где страшнее пьяного дебошира ничего не видели. Об этом Публий умолчал – то ли из осторожности, то ли по незнанию. Как теперь, в надвигающихся осенних холодах построить хоть что-нибудь, способное задержать атаку на минимально приемлемое время – это был вопрос вопросов.
Марк выгнал на работы всех, кто мог держать лопату в руках. На окраинах города были разбросаны многочисленные хижины бедняков. Он потребовал, чтобы магистрат расселил их – и добился этого только под угрозой увольнения. Приближающаяся осень, пахнущая огнем и кровью, делала жителей сговорчивыми, но только до определенного предела. Бедняки тоже не хотели бросить жилье – и Марк долго доказывал рыдающим женщинам и насупленным мужикам, что оставшись в живых, можно построить новый дом, а вот мертвому это уже затруднительно. Эти меры позволили существенно сократить территорию, которую нужно обнести защитным валом.
Землекопы работали, как обожравшиеся мухоморов кроты, но дефицит времени не позволял создать насыпь достаточной высоты. Тогда Марк приказал рыть перед валом ров, высыпая землю на стену. В лесу срочно рубили невысокие молодые деревья – и вал ощетинился частоколом заостренных кольев. Еще два ряда остро обструганных жердей щетинились вперед, как зубы на редкость щербатого дракона.
В днище рва тоже вбили короткие колья и залили ров водой – теперь любого, кто попытается перебраться, через него, ждет неприятный сюрприз.
Дни шли. Листья на деревьях желтели, небо стало по зимнему высоким и прозрачным. Ожидание висело в воздухе, как грозовое облако. И вот однажды грянул гром. Женщины, пошедшие в лес за тронутой первыми заморозками рябиной, прибежали обратно с воплями. Когда хотя бы одна из них смогла выдать нечто членораздельное, оказалось, что они видел огромного мужчину с раскрашенным лицом и одетого в шкуру. Он хотел броситься на них, но не успел. В общем, повезло - восхитительно неповоротливый варвар попался. В результате тщательных расспросов, напоминающих поиски самородка в авгиевых конюшнях, оказалось, что не видели, а видела. Осознав собственную значимость, и томно улыбаясь Марку, женщина погрузилась в воспоминания. Улыбку несколько портило полное отсутствие передних зубов.
Мужчина был не огромным. Нормальным. Хотя… даже, пожалуй, маленьким. Действительно раскрашен. В жуткий кровавый цвет. Да, кровавый. Нет, не кровью. Скорее, какие-то ягоды. Или красная глина. Оружие было. Наверное, топор, но она не запомнила. Нет, не разглядела – но что еще, если не топор?! С арфой, что ли он по лесу шлялся? Гнался. Конечно, гнался. Да. Она закричала, а он бросился на них, а они побежали, а он… Нет, не видела. Что она, дура – на него глядеть. Под ноги надо глядеть, когда бежишь! Прям что бросался, не видела. А что он еще должен был делать – корзинки помочь нести? Потом она зарыдала и бросилась оторопевшему Марку в объятия. Эска давился смехом в углу, глядя, как Марк, с трудом сохраняя самообладание, пытается отклеить рыдающую даму от своей груди и переложить на грудь мужа. Дама успешно сопротивлялась – как Марку, так и нашедшемуся мужу. Когда ее наконец-то отлепили, Марк непроизвольно поглядел на тунику, проверяя, не отодрали ли хрупкие женские пальчики от нее кусок. Слава богам, обошлось.
- Как думаешь, чего он хотел? Трахнуть эту дуру? – поймал Марка в стороне Эска.
- Ты ее видел? Я бы на месте варвара боялся, как бы меня не трахнули – прямо под рябиной.
- Может, у него вкус плохой.
- Скорее зрение. И, кстати, обоняние. Нефиг ржать – я думал, глаза слезиться начнут. Если варварам нужны были женщины – я думаю, мы этих ребят теперь долго не увидим.
На ночь Марк лично расставил дозорных на посты. Шутки кончились. Вопросов, что здесь делал варвар, не возникало. Разведчик. Причем они настолько уверенны в себе, что даже особо и не прячутся. Если даже эти дурищи заметили… Враз посуровевшие мужчины пересчитывали запас стрел, пробовали заточку клинков, проверяли ремешки на доспехах. Наэлектризованный, как перед грозой, воздух, вздыбливал волоски на загривках. Караульные до боли в глазах всматривался в темную громаду леса, пытаясь увидеть скрытое ветвями движение.
Марк теперь плохо спал. Он выныривал, задыхаясь, из сна, в котором на него бесконечно долго и неотвратимо стремительно летела колесница, лежал в тишине, слепо глядя широко открытыми глазами в черноту, и ждал. Азарт звенел натянутой тетивой. Странный, чужой, отстраненный азарт. Он словно смотрел на все происходящее откуда-то сверху, расставив фигурки на доске и ожидая начала партии.
И вот, через четыре наполненных ожиданием ночи, дверь с грохотом распахнулась.
- Началось!
Марк вскочил, торопливо натягивая панцирь, схватил валявшийся в изножье меч и вылетел за дверь. Эска догнал его в коридоре, на ходу затягивая ремешки кожаных наручей. Во дворе царил хаос. Бежали в разные стороны люди, где-то вопили женщины, оголтело лаяли собаки. Марк постоял, наблюдая, чувствуя, как гордость наполняет его. Они все делали правильно. Сталкивая, ругаясь, люди занимали свои места. Лучники строились цепью вдоль вала, оглядываясь друг на друга, выравнивая линю. Группы бойцов под руководством командиров занимали отведенные позиции. У наполненных маслом и кипятком котлов на импровизированной стене метались тени, в последний раз проверяя рычаги. Он все сделал правильно. Город готов настолько, насколько это возможно.
Варвары возникли словно ниоткуда. Приземистые, коренастые, одетые в шкуры они бесшумно выныривали из темноты. Ни угроз, ни воинственных кличей. Ничего. В полном молчании они бежали к городу.
- На тетиву! Целься! Стреляй! – холодный ночной воздух наполнился шорохом и звенящим гулом. Марк подумал о рассерженном рое, висящем на дереве колышущимся, черно-текучим плодом. Миг – и ночь огласилась пронзительными воплями раненых. Варвары падали на тронутую инеем траву, сбивая с ног товарищей.
- Целься! Стреляй! Целься! Стреляй!
Эска смотрел, как невидимые стрелы вычеркивают фигурки из лавины нападающих. Прорех становилось все больше, но атакующие бежали вперед. Вот первые ряды прыгнули в ров с водой – и задергались на заостренной гребенке кольев. Следующие, не останавливаясь, хватаясь за хрипящих умирающих, чтобы не упасть, шли вперед и лезли на стены.
- Кипяток! Масло! Давай!
Пузырящееся масло широкой струей плеснуло на запрокинутые вверх, оскаленные в беззвучном крике лица. Дикий, нечеловеческий, пронзительный визг обваренных вплелся в мелодию боя. Но вот первые варвары перепрыгнули частокол, Марк бросился вперед, замахиваясь коротким мечом, сшибся с кем-то, пригнулся, поднырнув по руку с топором, и вогнал лезвие в незащищенный живот. Эска ужом вертелся вокруг, прикрывая широкую спину, давая Марку возможность прорубаться через нападающих. Лучники отскакивали в сторону, пропуская бойцов. Безмолвные, бесформенные в колеблющемся свете костров низкорослые тени возникали из темноты, и на мгновение Эске показалось, что он спит и видит кошмар. Звон оружия, глухой топот и хриплое дыхание дерущихся, короткие вскрики и предсмертный хрип. На него налетел варвар – замотанный в кудлатую медвежью шкуру, приземистый, похожий на вставшего на дыбы зверя. Секунду Эска смотрел в раскрашенное бурой глиной лицо с горящими на нем безумными светлыми глазами – а потом бой захлестнул его. Топор со свистом рассек воздух у плеча. Он увернулся, разворачиваясь в бедрах, и ударил – низко, в пах. Голубые глаза изумленно расширились и варвар упал, зажимая рану. Из под стиснутых рук толчками выплескивалась кровь.
Бой закончился так же внезапно, как начался. Нападающие схлынули, растворившись в сереющем предутреннем лесу и оставив земле остывающие тела погибших.
Горожане ликующе вопили, грохоча мечами о щиты, обнимались, к стене бежали женщины, в глазах у которых радость мешалась с тревогой. Марк молча стоял среди этого гвалта, сжимая в руках уже ненужный меч, слушая, как в радостные крики вплетаются первые горестные рыдания. Развернувшись, он пошел прочь, ни на кого не глядя - его высокая прямая фигура двигалась сквозь ликующую толпу, и толпа расступалась перед ним. Эска запутался в победе, как муха в паутине, он продирался сквозь цепкий, вязкий радостный гомон горожан, выпутываясь из объятий, уворачиваясь от дружеских хлопков по спине. Он догнал Марка уже почти у самого дома. Пошел рядом, поглядывая на застывшее, напряженное лицо. Марк шел быстро, глядя под ноги зло прищуренными глазами. Пинком распахнул дверь, швырнув меч через всю комнату. Ударившись об стену, тот отлетел в угол, в воздухе дрожал вибрирующий звон.
- Ты чего как с цепи сорвался? Мы же победили! – Эска осекся, глядя в черные от бешенства глаза Марка.
- Победили? Да нихуя мы не победили. Мы отбили их, причем с потерями с нашей стороны – потерями, которые мы не можем себе позволить! Треть бойцов мертва. Горожанам пока похер – это не их родные остались валяться на земле. Но ночь – ночью они поймут. Эти чертовы дикари вернутся, понимаешь? Им просто больше ничего не остается! Зима близко, припасы нужны – а идти к другому городу поздно. Слишком много их здесь полегло, на новый поход людей у них не хватит. Но вот что действительно плохо – как ни мало осталось варваров – нас все равно меньше! Мне некем затыкать дыры.
Марк метался по комнате, отшвыривая попадающуюся под ноги мебель. Эска, лежа на кровати, наблюдал за ним, медленно покачивая ногой.
- Не психуй. В конце концов, мы всегда можем уйти. Хрена нам эти деньги, если ты говоришь, что мы все равно здесь сдохнем. Если хочешь, я соберу вещи – и нас к вечеру здесь не будет.
Марк поднял перевернутый стул и тяжело опустился на него, сжав руками голову. В комнате повисло молчание. Из окна доносились приглушенные крики, смех, рыдания. Кто-то голосил, кто-то пел победную песню. Эска сел, прислонившись спиной к деревянной стене. Марк поднял глаза.
- Ты считаешь, мы должны уехать?
- Я ничего не считаю. Это не мой город и не мой бой. Я здесь ради тебя. Ты думаешь, мне были нужны эти деньги? Да нет, в общем нужны, конечно… Но не в этом дело. Я уже не мог смотреть, как ты с ума сходишь без дела. После похода за орлом ты же просто прокисал в этом городке! С тебя можно было ножом мох соскребать и стены конопатить! Ты старше своего дяди выглядел. Ты – моя семья и о тебе я забочусь. У меня нет никого кроме тебя, понимаешь? Я приехал сюда потому, что тебе это было нужно. И если теперь ты захочешь уехать – я уеду.
Марк смотрел в столешницу остановившимся взглядом.
- Это я виноват. Я должен был предусмотреть.
- И что бы ты сделал? Здесь в любом случае бойцов слишком мало, сам знаешь. Этих ребят было как комарья на болте. Если бы не ты – здесь к утру уже пепелище бы было.
- Может… Не знаю. Эска, я остаюсь. Просто не могу уехать. Здесь каждый меч на счету. Я отвечаю за этих людей. Если еще и я уеду – все, хана.
- Хорошо. Значит, остаемся. – Эска снова лег на кровать и потянулся. – Может, правда подзаработаем.
- Ты должен уехать. Собирай вещи и вали. Это я втянул тебя в это безумие, ты не должен..
- Иди на хуй. Давай я сам решу, что должен, а что нет. Если ты меня трахаешь, это еще не значит, что ты тут командуешь, понял?
- Ты понимаешь, что мы здесь сдохнем?
- Ой, напугал. Где-то я раньше уже такое слышал. Дай подумать. А, вспомнил. Это когда мы за орлом ходили! И ничего, живые.
Марк покачал головой.
- Я солдат. Поверь мне. Это - хана. Мы здесь все ляжем. Я не знаю, скольких врагов мы убьем – может, достаточно для победы. Но праздновать ее будет некому.
- Тогда кончай трепаться и иди сюда. Если это – наша последняя ночь, я хочу провести ее так, чтобы после смерти было что вспомнить.
Марк встал и пошел к постели, на ходу расстегивая фибулу на тунике. Вжался в родное, теплое тело, целуя, лаская губами. Эска охнул, подался навстречу, подставляя шею. Марк впился губами в нежную кожу над ключицей сильно, оставляя засос. Он чувствовал, как до боли впечатываются в спину пальцы, но все было уже не важно. Синяки, следы от укусов, ноющие мышцы – все это будет уже потом. Вот только никакого потом не будет. Уже не будет. Они сжимали друг друга до хруста, до боли, сливаясь воедино в этом ночном поединке. Эска уперся и толкнул, переворачивая Марка на спину, скользнул вниз, рывком разводя колени – и забрал горячий, пульсирующий член в рот. Боги, ну почему они так не делали раньше? Он скользил, сжимая губы на толстом стволе, пробуя Марка на вкус – да, это был Марк, весь Марк – терпкий, солоноватый, пахнущий потом и розмарином. Марк дышал со всхлипами, бедра подрагивали от напряжения. Эска выпустил член и спустился ниже, к яичкам. Лизнул нежную кожу, втянул в рот, сжимая и отпуская упругую округлость. Вернулся к члену, коснулся кончиком языка истекающей смазкой головки, двинулся вниз, легонько прихватывая зубами влажную бархатистую кожу.
- Эска, хватит. Я Долго. Не. Продержусь. – глаза у Марка были черными, зрачок расширился, поглощая кошачью зелень радужки. Боже, какой он красивый. Как же он раньше не задумывался об этом. Марк перехватил Эску за плечи, потянул вверх, целуя, сминая пальцами ягодицы. Эска нетерпеливо прижался ноющим, полным сладкой тяжестью пахом к бедрам Марка. Привстал, насаживаясь, но Марк перехватил его руку.
- Нет. Не так. – Он поднял бедра, сжал член Эски и направил его в себя.
Да. Так они тоже раньше не делали. Эска смочил пальцы слюной, медленно, по одному ввел в Марка, нащупывая бугорок простаты. Марк затих, настороженно вслушиваясь в ощущения – и охнул, толкнулся бедрами навстречу. Эска растягивал, готовил его, каждым движением пальцев задевая нужную точку – и по лежащему под ним телу пробегала крупная дрожь.
- Давай. Я хочу. Давай. – Голос у Марка был хриплым от возбуждения.
Эска прижался головкой к растянутому кольцу мышц и медленно ввел головку. Подождал, давая возможность освоится, и осторожно двинулся вперед. Лицо Марка напряглось. Он прикусил губу, с шипением выдыхая воздух. Эска замер, чувствуя, как пульсирующие мышцы до боли сжимают член.
- Расслабься. Ты слишком сжимаешься.
- Сжимаюсь? Блядь, что ж ты мне раньше не говорил, что это так больно.
- Вы, римляне, такие неженки. Дай мне войти, и ты почувствуешь еще кое-что, моя сладкая вишенка.
-Вишенка?!
Марк яростно рыкнул, подаваясь вперед и Эска застыл, боясь пошевелиться.
- Порвешься, придурок.
- Ты что, для скульптуры позируешь? Шевелись! – Но Эска не поддался на провокацию. Медленно, осторожно двинулся назад, потом снова вперед, ища нужный угол. Он пристально глядел в застывшее от напряжения лицо – и вот глаза изумленно распахнулись, твердо сжатые губы расслабились. Эска повторил движение чуть сильнее – и Марк застонал в ответ. Эска трахал его медленно, неторопливо, глядел, как Марк прикусывает полные губы, стонет, комкая подушку. Но Марк не был бы Марком – он бросил измочаленную ткань и впился с горловым рычанием пальцами в ягодицы Эски, толкая его на себя, задавая темп. Их тела бились друг в друга все быстрее, и вот Эска вскрикнул, до яиц засаживая во влажную дырку, и кончил, сполз на мокрую от пота грудь Марка в изнеможении. Он сжал горячий ,все еще требующий удовлетворения член. Понадобилось всего пара движений – и Марк кончил, выплескиваясь на живот, содрогаясь в послеоргазменных конвульсиях.
Они уснули прижавшись друг к другу, потные, липки, счастливые. Проснувшись, снова трахались, делая короткие перерывы на сон и еду. Марк вспомнил все похабные рассказы, слышанные им в солдатских казармах, и они с азартом испытывали новые идеи. Как и следовало ожидать, половина оказалась чистой воды пиздежом, но вот друга половина – да, тому, кто все это придумал, Эска был готов лично вручить браслет «За заслуги в боевой ебле».
Проснулся Эска, когда уже было темно. Потянулся, медленно напрягая и расслабляя усталые мышцы, толкнул Марка в плечо.
- Эй, красотка, вставай. Скоро придут гости.
Марк пробурчал что-то в подушку и нехотя поднял взъерошенную голову.
- Что? Уже?
Собрались быстро. Эска уже стоял у двери, когда Марк обнял его за плечи, поворачивая к себе.
- Я никогда тебе не говорил…
Эска прервал его, затыкая рот поцелуем, целуя до боли, кусая, терзая такой родной рот. Оторвался, хрипло дыша, шепнул в припухшие губы:
- Заткнись. Потом скажешь. – и они пошли к стене. Спиной Эска чувствовал жестокий, равнодушный взгляд Сатурна, отсчитывающего секунды мертвыми губами. Будущее наступало на них, погребая шелестящей лавиной песка.
Наверно, это было последнее, что Эска четко помнил. Дальше память об этой ночи расползалась, как гнилая рубаха на нищем. Отдельные картинки вспыхивали перед ним, чтобы снова затеряться во тьме. Ночь. Холодные, дрожащие в небе иглы звезд. Атака, ожидаемая и внезапная. Бесшумные косматые фигур, карабкающиеся на стены, прорывающие безнадежно тонкую линию обороны, бегущие вперед. Факел, опрокинутый на облитый маслом частокол. Густой, удушливый чад. Жар, блики огня на оскаленных лицах. Эска рубил, парировал и снова рубил, уже не отличая нападающих от обороняющихся, видя перед собой только искаженные, безумные, покрытые копотью лица. В какой-то момент он понял, что потерял Марка – широкая спина скрылась в вязком водовороте тел, и Эска заметался. Марк оказался далеко впереди, его высокая фигура на голову возвышалась над месивом боя. Эска яростно рванулся вперед, прорубая себе путь. Он рубил вслепую, на движение, бил в пойманную краем глаза кудлатую темную тень и шел дальше. Лица, руки, алые, сверкающие, выкрашенные кровью и пожаром клинки слились в безумном калейдоскопе. Эска пробился к Марку и снова его потерял. Он кружил по полю боя, безумно, отчаянно, уже зная, что ничего не сможет. Все предчувствия слились в единый миг реальности – миг, в котором он терял Марка. Эска не заметил, когда начал розоветь край неба, а тьма стала серой, как лицо трупа. Площадка перед стеной была залита хлюпающей под ногами кровью и мертвых было больше, чем живых. Наконец варвары дрогнули. Кто-то бросил топор, и оскальзываясь, побежал к стене. Одинокие фигурки потянулись за ним – и оставшиеся в живых варвары бросились к лесу. Эска отчаянно оглянулся. Не найдя Марка, он схватил валяющийся в грязи лук и полез на стену.
- Луки! Не дайте им уйти! Луки! – Он оттянул до уха тетиву, задерживая дыхание – и стрела взвилась в воздух, устремляясь вперед. Бегущий запнулся, взмахнув руками – и повалился лицом вниз. Эска видел, как рядом возникают фигуры с луками. Серый предрассветный воздух прошили черные иглы стрел. Варвары падали один за одним, ветерок трепал черное оперение на древках. Последний беглец почти достиг спасительных кустов – и Эска, выдохнув, отпустил тетиву. Лес принял в свои объятия мертвое тело.
Эска нашел Марка у стены. Он сидел, привалившись к сырым бревнам, зажимая руками пропоротый бок. Кровь пропитала подол туники, стекая между пластинами панциря. Эска упал на колени в липкую от крови грязь. Побелевшие губы Марка шевельнулись.
- Все-таки мы выбили этих уебков. Мы сделали это.
- Да. Выбили. Ты выбил, - мертвые, сухие слова. Ничего не меняющие слова.
- Я все-таки спас этот городишко. Как думаешь, нам заплатят?
- Конечно. И мы купим эту гребаную виллу.
- И этих гребаных коней.
- Да. Что захочешь. Все, что захочешь.
Слезы ползли, рисуя мокрые дорожки на покрытом кровавой коркой лице, и Эска слизывал соленые капли с пересохших губ.
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть II) - fk-2012.diary.ru/p180270983.htm
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть III) - fk-2012.diary.ru/p180281209.htm
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть IV) - fk-2012.diary.ru/p180281290.htm
URL записиНазвание: Потом все будетАвтор: fandom The Eagle 2012
Бета: fandom The Eagle 2012
Размер: миди (5 626 слов).
Пейринг/Персонажи: Марк/Эска.
Категория: слэш.
Жанр: драма, романс.
Рейтинг: NC-17.
Краткое содержание: иногда высокооплачиваемая работа забирает больше , чем дает.
Для голосования: #. fandom The Eagle 2012 - миди "Потом все будет"
Не надо было браться за эту работу, Марк знал с самого начала. Ничего хорошего из этого выйти не могло. Вот только в кошельке было пусто, а вечером у огня мечты так легко становились явью… Вилла должна быть небольшой, но уютной – из теплого розоватого камня. Такая была у соседей тетки, и маленький Марк навсегда запомнил теплое свечение кварца солнечных лучах. И конюшни. Обязательно конюшни. Эска вошел во вкус и населил конюшни лошадьми – легкими, изящными скакунами из Несеи. Он видел таких один раз – когда в город к родственникам приезжал сенатор из Рима. Тонкие ноги, гнутая лебяжья шея, гордый нервный профиль. Они не шли – плыли в танце, как томные мидийские танцовщицы, сухие мышцы ходили под атласной, отливающей золотом шкурой. Легкие, как ветер, стремительные, как степной пожар, прекрасные, как сказка – лошади навсегда поселились в сердце бритта. И виноградники. Стройные шеренги подпорок, увитые густой лозой. Разлапистые листья тянутся вверх, прикрывая тяжелые сизые грозди, теплые от солнца. За два месяца ночных бесед они сплели свои мечты в тугое полотно яви – и были не в силах разорвать крученную нить.
Грубая реальность в виде пустого кошелька вторгалась в их маленький сказочный мирок с бесцеремонностью пьяного варвара. И когда на горизонте замаячила работа – это был шанс.
Марк сидел на крыльце перед домом и вырезал из дерева собаку. Собака получалась кривоватой, и когда во двор въехал всадник на высоком гнедом муле, Марк с облегчением встал, стряхивая с колен белые кудряшки стружек.
- Приветствую дом почтенного Аквилы. Вы, я полагаю, Марк Аквила.– всадник цепким взглядом окинул парня и спешился.
Марк, в свою очередь, разглядывал невысокого кряжистого мужчину. В коротких кольцах густой бороды у него серебрилась седина.
- Почему Вы так полагаете? – слишком уверенный, до пренебрежения, голос гостя вызвал у Марка неприязнь.
- Прошу меня извинить. Это, должно быть, прозвучало невежливо. Но выправка и то, как Вы поднимались – Вы явно берегли ногу. А я знаю, что Марк Аквила был тяжело ранен в бою. За героизм при защите гарнизона награжден воинским браслетом и отправлен в почетное увольнение. Так что… я осмелился предположить, – мужчина спешился и подошел к крыльцу.
Марк был раздражен, но не настолько, чтобы позорить дядю нарушением традиций гостеприимства.
- Ну что ж, проходите. Наш стол не так богат, но чаша доброго вина для гостя всегда найдется.
Косые лучи садящегося солнца заливали комнату призрачным багряным светом. Где-то одиноко и монотонно жужжала муха.
Марк отпил вина.
- Пока что Вы знаете обо мне больше, чем я о Вас.
Темные, навыкате глаза гостя блеснули.
- Главное, что Вам надо обо мне знать – я могу предложить Вам работу по вкусу. И оплату, достойную Вас.
- Почему я должен заинтересоваться?
- Ну, героизм – не проституция, редко оплачивается. Главное отличие героев – бедность. – Гость улыбнулся.
Марк вертел кубок в руках. Вино горчило.
- Я воин. У Вас есть работа для воина?
- Да. Для воина, который командовал гарнизоном. И отбил атаку варваров. Именно это мне и нужно.
* * * * * * * *
Марк нашел Эску в комнате, служившей чем-то вроде скорняжной. Сидя на низкой скамеечке, он правил острие старого копья.
- Послушай. Мне предлагают заработать. Эй, ты меня слышишь?!
Эска вздрогнул и поднял голову.
- А? Что?
- Прекрати изображать Вулкана и послушай. Мне предлагают заработать.
Эска отложил оселок.
- Ты же говорил, что не хочешь возиться с бумагами.
Марк вспыхнул.
- А по твоему, я больше ни на что не гожусь?
- Нет, что ты. Просто ты говорил, магистрат… Я подумал, ты решил согласиться.
- Нет. Это должность… скажем, начальника охраны. Нужен воин, человек с опытом командования.
- И ты думаешь, опыта у тебя хватит?
Марк хотел обидеться, но замолчал. Командовал он действительно недолго. И в городе было много более подходящих кандидатур. Скажем больше – много более подходящих не хромых кандидатур. Почему же должность предложили именно ему?
Эска смотрел, как воодушевление на лице Марка сменяется растерянностью. Марк озадаченно нахмурился, прикусив губу.
- Ты прав. Можно найти ветерана, знающего об обороне города намного больше. – Марк взъерошил волосы. – Я не понимаю.
- А сколько обещают заплатить?
Марк назвал сумму. Эска присвистнул.
- И что нужно сделать? За такие бабки Геркулеса нанять можно – и еще останется.
Марк вздохнул, переступил с ноги на ногу.
- Понимаешь, тут такое дело…
Дело было с душком. Помощник претора Бадоники Публий рассказал, что осенью, после сбора урожая, ожидается нападение варваров. Кто может быть варварами для жителей Бадоники, Марк даже представить себе не мог. От него, Марка, требовалось организовать защиту города. Команду из солдат – ветеранов помощник претора набирает тут же, в Каллеве. Варвары придут, чтобы разграбить город. Эта участь уже постигла Куменсору и Веруланиум. Они были сожжены, жители, скорее всего, убиты, возможно, угнаны в рабство. Рассказать об этом было некому. Варвары выходили из необозримых лесов, тянущихся далеко на север, входили в город – и вновь уходили в лес, оставив за собой пепелище. Марк должен организовать оборону – руководить возведением укреплений, обучать местных рекрутов. Если город выстоит – Марку заплатят, и суммы будет достаточно для покупки двух вилл. Если нет – платить будет некому.
Эска слушал, покачивая головой.
- И что ты думаешь?
- Что я думаю? Я думаю, что тебя позвали потому, что больше звать было некого. Твой помощник Публий предложил эту должность всем, кому мог – и они отказались. Тогда он пришел к тебе. Соглашаться на это – безумие.
Марк, только что азартом описывающий перспективы трудоустройства, сник, словно уменьшившись в росте. Привалился спиной к стене, глядя в пол.
- Марк…
- Да ладно. Ты прав. Глупость это. Мне надо было сразу сообразить – какая-то детская обида глядела из зеленых глаз.
Эска мысленно дал себе подзатыльник. Как он мог не сообразить, что Марк все поймет по-своему! «Сначала обратились ко всем здоровым ветеранам и только потом, когда все отказались – пришли к тебе. Безумие – думать, что ты можешь справиться» - вот что он услышал. И объяснять, что он не это имел в виду, уже бесполезно. Раз вбив себе что-то в голову, Марк держался за идею с поистине римским упорством. Да гори оно все огнем. Эска так устал глядеть в эти пыльные, усталые глаза. Он сжал широкое плечо.
- Одно безумие мы уже совершили, так что опыт есть. И, в конце концов, нам же нужна эта гребаная вилла. Я думаю – надо соглашаться.
Марк неверяще смотрел на него, как ребенок, которому строгий отец вдруг разрешил пойти на ярмарку на весь день.
- Ты серьезно? Ты же говорил, что… - Эска перебил его, не дав договорить.
- Я говорил, что все отказались. Тем хуже для них. И говорил, что это безумие. Ну так и плата соответствует. Ты сохранил гарнизон – справишься и с этим вшивым городишком.
Марк сгреб его в объятия. Эска охнул, чувствуя, как хрустят ребра. Пол ушел куда-то вниз, и он задрыгал ногами в воздухе.
- Эй! Поставь, придурок!
- А то что? – в глазах у Марка горели шальные огоньки. Вот. Вот ради этих горящих глаз Эска пойдет куда угодно. Да хрен с ним, никто не живет вечно.
- А то вот! – Эска несильно, но чувствительно ткнул его костяшкам полусогнутых пальцев под ребра.
Какое то время они неуклюже топтались на месте, как парочка перебравших танцоров. Изловчившись, Марк перехватил руки противника и прижал его к стене.
- Сдавайся, подлый бритт.
Эска ухмыльнулся.
- Никогда бритт не сдастся грязному захватчику.
- А так?
Марк целовал его, вжимая в стену, не давая вывернуться. Прикусывал губы, скользил языком по небу. Эска чувствовал, что плавится под такими умелыми, такими мягкими, такими сладкими губами. Член налился сводящей с ума сладкой тяжестью. Застонав, Эска задрал короткую тунику и сжал плоть рукой. Прижался к Марку, ощущая его каменный стояк, сжал в руке два члена, - и начал медленно дрочить обоим. Марк тяжело дышал и толкался ему в кулак. Внезапно он подхватил Эску под разведенные бедра, поднял и прижал к стене. Расставив ноги, Марк плюнул в ладонь, размазал слюну по члену – и толкнулся ему в зад. Эска глухо застонал – и Мрак замер, прижавшись губами к его шее. Лизнул бьющуюся над ключицей жилку, прикусил, провел кончиком языка по шее. Укусил за мочку, сжал ее губами. Его дыхание грохотом прибоя отдавалось у Эски в ушах. Марк медленно входил и выходил, с каждым разом все глубже – и вот он задел нужную точку – Эска вскрикнул и выгнулся, с треском врезавшись затылком. Марк двигался сильно и ритмично, каждым толчком вколачивая его в стену. Эска вскрикивал, вцепившись пальцами в напрягшиеся плечи. Он крепко обхватил ногами талию римлянина, насаживаясь на Марка, подгоняя его, колотя босыми пятками по каменным от напряжения ягодицам. Эска не мог дотянуться до члена – и плотнее вжимался стояком Марку в живот, чувствуя, как он скользит вверх-вниз между мокрыми от пота телами.
- Да-вай бы-стрей я не мо-гу кон-чу да-вай
Марк наддал, наращивая темп – и вскрикнул, задохнувшись. Эска кончил следом повиснув у Марка на плечах. Обессиленный Марк уперся лбом в стену, оставляя на камне влажный след. Сердце грохочет, рваное дыхание обжигает пересохшее горло. Марк разжал руки и осторожно поставил Эску, но тот медленно сполз вниз, оседая на пол.
- Если мы будем так трахаться, - язык у Эски немного заплетался, - то мы и до порога не доползем.
Марк сел рядом, легонько толкнул плечом.
- Ничего. Зато отлично укрепляет мышцы. И намного приятнее упражнений.
- Какие нахер упражнения. Я ноги свести не могу. Бугай здоровый. – Держась за стену, Эска встал и пошел к двери, на ходу вытирая туникой потеки спермы.
Марк открыл было рот, но, по здравом размышлении, снова его захлопнул. Спина и плечи у Эски были зверски растерты о шершавый камень, но пусть он узнает об этом сам. Потом. Когда Марка не будет рядом.
* * * * * * * *
- Ну что. Хоть место удобное. Вон там и вон там валы поставим, - Марк по хозяйски тыкал пальцем в закатный пейзаж. Эска мало что смыслил в фортификации, поэтому согласно кивал, думая о том, как здорово будет помыться в горячей воде, поесть горячей еды, завалиться в горя… тьфу, теплую постель и заняться горячим сексом. Осень давала о себе знать – прозрачный воздух дышал морозцем. Эска поежился, поплотнее запахнув шерстяной плащ. Город ждал их, удобно устроившись в излучине широкой реки.
- Ладно, поехали, поглядим поближе. – Марк тронул коня пяткой.
- Угу, стратег. Как прикажете, мой командир. Так точно, начальник.
Городок оказался маленьким и уютным. Много новых домов, среди которых затерялись старые срубы, с которых, собственно и все и начиналось. Речная торговля давала неплохой доход – и город строился. Это выгодное место – река здесь замедляла течение, давая возможность удобно пристать к берегу даже крупным судам. Рядом был лес – торговали припасами, пушниной, деревом. Возделанные поля давали хороший урожай – и на продажу шли зерно и репа. Наверное, еще несколько лет – и на месте молодого города будет большой богатый форт. Если, конечно, переживет эту зиму. Хотя, возможно, варвары и не нападут. Может, они уже далеко – кто знает, что придет в головы этим кочевникам.
Поплутав по улицам, Марк и Эска с трудом нашли магистрат – небольшое чистое каменное здание на центральной площади. Двери были заперты. Что-то маленькое, тощее и серое пару раз тявкнуло из-под крыльца, на чем официальная часть торжественной встречи спасителей была закончена. Пока оскорбленный в лучших ожиданиях Марк пинал толстую дубовую дверь, Эска прошел к соседнему двору и забарабанил в дверь.
- Эй! Есть кто? Выходи!
- Чего шумишь? – дверь приоткрылась, в нее высунулся крепкий лысый дедок. Он подслеповато моргал, беспомощно щурясь в ранних сумерках, но Эска сильно подозревал, что в скрытой дверью второй руке держал топор или вилы.
- Приветствую Вас, уважаемый. Скажите, где мы можем найти помощника претора Публия?
- А зачем он вам на ночь глядя сдался? Утром приходите, когда солнце высоко будет. Тогда и найдете – как раз в магистрате. А пока – пошли прочь, – дедок начал закрывать дверь, но Эска уперся в нее коленкой, не давая захлопнуться.
- Погодите, уважаемый. Помощник Публий сам нас приглашал, а когда мы прибыли – то нашли магистрат закрытым.
- А с чего это Публию в город всякую рвань приглашать? – старик настороженно щурился на Эску, но тыкать своим оружием, вроде бы, не спешил.
- Он нанял нас для обороны города. – Эска терпеливо отвечал, борясь с искушением взять бдительного дедулю за шкирку и постучать лысым темечком о стену.
- Нанял, говоришь? Ну-ну. Власти. Тащут всяких в город, котелки потом пропадают. Вон давеча – хороший был котелок, медный. Сперли, заразы. Все тащщут, что плохо лежит. Иди прямо, повернешь по правую руку, пройдешь вперед - там будет большой дом с колоннами – туда тебе и надо. Там котелки ищи, ворюга. – Дед с грохотом грохнул дверью, лязгнув засовом.
- Ну вот видишь, местное население встречает своих спасителей овациями и осыпает лепестками роз. – Эска ухмыльнулся, глядя на оторопевшего Марка. – Пошли. Прямо, направо, прямо. Надеюсь, дом с колоннами мы не пропустим.
Надеялись они зря. Пройдя нужную улицу вдоль и поперек, большого дома с колоннами они не нашли. Правды, в середине улицы стоял светлый дом из струганной липы, широкая крыша крытой веранды опиралась на толстые сваи. Когда они проходили мимо в третий раз, Эска задумчиво поинтересовался:
- Как ты думаешь - это, случайно, не колонны?
Марк посмотрел на дом со сваями, и чем дольше он смотрел, тем мрачнее становилось делался.
- Еб твою мать. Сука. Я себе уже всю задницу о седло стесал. Ну конечно. Колонны, бля. Ага, из родосского мрамора.
Публий, пунцовый, улыбчивый и благоухающий вином, как сатир, был счастлив. Правда, Эска не без оснований полагал, что счастье было вызвано не их приездом, а доброй порцией неразбавленного красного. Их накормили, уложили и пообещали вот прямо завтра, с утра, все-все показать. Да, команда ветеранов набрана. О, вполне достаточно. Несомненно, порядочные, достойный люди. Настоящие герои. Центурион будет доволен. Граждане предупреждены. Город только ждет сигнала и его, Марка, чуткого руководства. – и варвары разобьются о неприступную твердыню.
* * * * * * * *
Позже, когда они уже лежали на чистых льняных простынях, Марк спросил, глядя в темноту:
- Ну, и как оно тебе показалось?
Эска – чернильная густая тень на смутно белеющих простынях – перевернулся на спину, положил руки под голову.
- Мне показалось, что он боится. Чертовски боится.
Марк помолчал.
- Вот и мне тоже.
* * * * * * * *
Утром Марк, в сопровождении Публия, отправился знакомиться с наличным составом. Наемники выстроились перед ними в неровную шеренгу. Наметанный глаз сразу выхватил из кривого, как совесть политика, строя с десяток человек с въевшейся в кровь солдатской выправкой. Уже хорошо. Еще обнаружилось несколько вольноотпущенников – гладиаторов, пара потерявших работу из-за возраста охранников и невесть как здесь взявшийся гонец. Остальные – лихие людишки, орудующие мечом в свою пользу – когда за плату, а когда и на большой дороге.
- Вы им уже заплатили?
Публий глянул на него, как на идиота.
- Конечно, нет. Деньги – по выполнении контракта. Они получили аванс, им предоставляется жилье и кормежка. Если мы из маленького городка, это еще не значит, что мы не знаем, чем баба от овцы отличается.
Марк приступил к работе. Он разбил команду на десятки, назначив в каждой старшего из опытных ветеранов. Посмотрел, что могут местные. Бойцы из них были так себе, но вот из луков стреляли все. Лес, охотники, блин. Здесь Марк впервые рассмотрел британский лук. Высокий, в человеческий рост, простой и дешевый до охренения – гибкая тисовая палка с тетивой из пропитанной воском пеньки или воловьих жил. Стреляли британцы, непривычно дотягивая тетиву до уха – и стрела прошивала подвешенную свиную тушу насквозь. Некоторые умельцы ухитрялись пробить доску в три пальца толщиной. Ну что ж, хотя бы в дальнем бою преимущество. Уже что-то.
Чем занимался Эска, он сам не мог бы сказать – денщик, оруженосец, слуга – все подойдет. Он впихивал в Марка еду, бегал по поручениям, следил за выполнением приказов. Единственный в мире гибрид старшины и няньки.
Если спокойный, рассудительный Марк за что-то брался – он уходил в это с головой. Работа, дружба, война, любовь. Прошлое и будущее исчезали, они уже не имели значение. Прошлое мертво, а будущее творил он сам. Он всегда был здесь и сейчас. Поэтому Эска, вечно переживающий, перебирающий воспоминания и сомнения, как скупец золотые монеты, так любил заниматься с ним сексом. Когда Марк целовал его – Эска чувствовал, что весь мир исчезает, растворяется в этом поцелуе. Что сейчас для Марка нет никого и ничего, кроме Эски, его тела, его дыхания. Его большое, сильное тело, спокойствие, уверенность – Эска держался за них, как утопающий за подвернувшуюся доску. И когда Марк, вытолкнутый жизнью на обочину, замкнулся, смирившись с увечьем, с ненужностью – Эска почувствовал, как его мир снова рухнул. Поэтому когда подвернулся этот безумный, убийственный шанс – он плюнул на все и ввязался. Все, что угодно, лишь бы глаза у Марка снова светили, лишь бы с его лица исчезло горькое, разочарованное выражение. Если надо сдохнуть – пускай. Но они сдохнут, хотя бы чувствуя, что живые. А не доползут до позорной смерти, равнодушно спиваясь в пустом пыльном доме.
Марк приходил в их комнатку усталый, грязный с ног до головы – и засыпал, едва донеся голову до подушки. Целыми днями он пропадал в казармах, наблюдая за обучением своих подопечных, разрабатывал схему линии укрепсооружений. Город, с двух сторон защищенный рекой, со стороны леса был абсолютно открыт. Мирный торговый городок, где страшнее пьяного дебошира ничего не видели. Об этом Публий умолчал – то ли из осторожности, то ли по незнанию. Как теперь, в надвигающихся осенних холодах построить хоть что-нибудь, способное задержать атаку на минимально приемлемое время – это был вопрос вопросов.
Марк выгнал на работы всех, кто мог держать лопату в руках. На окраинах города были разбросаны многочисленные хижины бедняков. Он потребовал, чтобы магистрат расселил их – и добился этого только под угрозой увольнения. Приближающаяся осень, пахнущая огнем и кровью, делала жителей сговорчивыми, но только до определенного предела. Бедняки тоже не хотели бросить жилье – и Марк долго доказывал рыдающим женщинам и насупленным мужикам, что оставшись в живых, можно построить новый дом, а вот мертвому это уже затруднительно. Эти меры позволили существенно сократить территорию, которую нужно обнести защитным валом.
Землекопы работали, как обожравшиеся мухоморов кроты, но дефицит времени не позволял создать насыпь достаточной высоты. Тогда Марк приказал рыть перед валом ров, высыпая землю на стену. В лесу срочно рубили невысокие молодые деревья – и вал ощетинился частоколом заостренных кольев. Еще два ряда остро обструганных жердей щетинились вперед, как зубы на редкость щербатого дракона.
В днище рва тоже вбили короткие колья и залили ров водой – теперь любого, кто попытается перебраться, через него, ждет неприятный сюрприз.
Дни шли. Листья на деревьях желтели, небо стало по зимнему высоким и прозрачным. Ожидание висело в воздухе, как грозовое облако. И вот однажды грянул гром. Женщины, пошедшие в лес за тронутой первыми заморозками рябиной, прибежали обратно с воплями. Когда хотя бы одна из них смогла выдать нечто членораздельное, оказалось, что они видел огромного мужчину с раскрашенным лицом и одетого в шкуру. Он хотел броситься на них, но не успел. В общем, повезло - восхитительно неповоротливый варвар попался. В результате тщательных расспросов, напоминающих поиски самородка в авгиевых конюшнях, оказалось, что не видели, а видела. Осознав собственную значимость, и томно улыбаясь Марку, женщина погрузилась в воспоминания. Улыбку несколько портило полное отсутствие передних зубов.
Мужчина был не огромным. Нормальным. Хотя… даже, пожалуй, маленьким. Действительно раскрашен. В жуткий кровавый цвет. Да, кровавый. Нет, не кровью. Скорее, какие-то ягоды. Или красная глина. Оружие было. Наверное, топор, но она не запомнила. Нет, не разглядела – но что еще, если не топор?! С арфой, что ли он по лесу шлялся? Гнался. Конечно, гнался. Да. Она закричала, а он бросился на них, а они побежали, а он… Нет, не видела. Что она, дура – на него глядеть. Под ноги надо глядеть, когда бежишь! Прям что бросался, не видела. А что он еще должен был делать – корзинки помочь нести? Потом она зарыдала и бросилась оторопевшему Марку в объятия. Эска давился смехом в углу, глядя, как Марк, с трудом сохраняя самообладание, пытается отклеить рыдающую даму от своей груди и переложить на грудь мужа. Дама успешно сопротивлялась – как Марку, так и нашедшемуся мужу. Когда ее наконец-то отлепили, Марк непроизвольно поглядел на тунику, проверяя, не отодрали ли хрупкие женские пальчики от нее кусок. Слава богам, обошлось.
- Как думаешь, чего он хотел? Трахнуть эту дуру? – поймал Марка в стороне Эска.
- Ты ее видел? Я бы на месте варвара боялся, как бы меня не трахнули – прямо под рябиной.
- Может, у него вкус плохой.
- Скорее зрение. И, кстати, обоняние. Нефиг ржать – я думал, глаза слезиться начнут. Если варварам нужны были женщины – я думаю, мы этих ребят теперь долго не увидим.
* * * * * * * *
На ночь Марк лично расставил дозорных на посты. Шутки кончились. Вопросов, что здесь делал варвар, не возникало. Разведчик. Причем они настолько уверенны в себе, что даже особо и не прячутся. Если даже эти дурищи заметили… Враз посуровевшие мужчины пересчитывали запас стрел, пробовали заточку клинков, проверяли ремешки на доспехах. Наэлектризованный, как перед грозой, воздух, вздыбливал волоски на загривках. Караульные до боли в глазах всматривался в темную громаду леса, пытаясь увидеть скрытое ветвями движение.
Марк теперь плохо спал. Он выныривал, задыхаясь, из сна, в котором на него бесконечно долго и неотвратимо стремительно летела колесница, лежал в тишине, слепо глядя широко открытыми глазами в черноту, и ждал. Азарт звенел натянутой тетивой. Странный, чужой, отстраненный азарт. Он словно смотрел на все происходящее откуда-то сверху, расставив фигурки на доске и ожидая начала партии.
И вот, через четыре наполненных ожиданием ночи, дверь с грохотом распахнулась.
- Началось!
Марк вскочил, торопливо натягивая панцирь, схватил валявшийся в изножье меч и вылетел за дверь. Эска догнал его в коридоре, на ходу затягивая ремешки кожаных наручей. Во дворе царил хаос. Бежали в разные стороны люди, где-то вопили женщины, оголтело лаяли собаки. Марк постоял, наблюдая, чувствуя, как гордость наполняет его. Они все делали правильно. Сталкивая, ругаясь, люди занимали свои места. Лучники строились цепью вдоль вала, оглядываясь друг на друга, выравнивая линю. Группы бойцов под руководством командиров занимали отведенные позиции. У наполненных маслом и кипятком котлов на импровизированной стене метались тени, в последний раз проверяя рычаги. Он все сделал правильно. Город готов настолько, насколько это возможно.
Варвары возникли словно ниоткуда. Приземистые, коренастые, одетые в шкуры они бесшумно выныривали из темноты. Ни угроз, ни воинственных кличей. Ничего. В полном молчании они бежали к городу.
- На тетиву! Целься! Стреляй! – холодный ночной воздух наполнился шорохом и звенящим гулом. Марк подумал о рассерженном рое, висящем на дереве колышущимся, черно-текучим плодом. Миг – и ночь огласилась пронзительными воплями раненых. Варвары падали на тронутую инеем траву, сбивая с ног товарищей.
- Целься! Стреляй! Целься! Стреляй!
Эска смотрел, как невидимые стрелы вычеркивают фигурки из лавины нападающих. Прорех становилось все больше, но атакующие бежали вперед. Вот первые ряды прыгнули в ров с водой – и задергались на заостренной гребенке кольев. Следующие, не останавливаясь, хватаясь за хрипящих умирающих, чтобы не упасть, шли вперед и лезли на стены.
- Кипяток! Масло! Давай!
Пузырящееся масло широкой струей плеснуло на запрокинутые вверх, оскаленные в беззвучном крике лица. Дикий, нечеловеческий, пронзительный визг обваренных вплелся в мелодию боя. Но вот первые варвары перепрыгнули частокол, Марк бросился вперед, замахиваясь коротким мечом, сшибся с кем-то, пригнулся, поднырнув по руку с топором, и вогнал лезвие в незащищенный живот. Эска ужом вертелся вокруг, прикрывая широкую спину, давая Марку возможность прорубаться через нападающих. Лучники отскакивали в сторону, пропуская бойцов. Безмолвные, бесформенные в колеблющемся свете костров низкорослые тени возникали из темноты, и на мгновение Эске показалось, что он спит и видит кошмар. Звон оружия, глухой топот и хриплое дыхание дерущихся, короткие вскрики и предсмертный хрип. На него налетел варвар – замотанный в кудлатую медвежью шкуру, приземистый, похожий на вставшего на дыбы зверя. Секунду Эска смотрел в раскрашенное бурой глиной лицо с горящими на нем безумными светлыми глазами – а потом бой захлестнул его. Топор со свистом рассек воздух у плеча. Он увернулся, разворачиваясь в бедрах, и ударил – низко, в пах. Голубые глаза изумленно расширились и варвар упал, зажимая рану. Из под стиснутых рук толчками выплескивалась кровь.
Бой закончился так же внезапно, как начался. Нападающие схлынули, растворившись в сереющем предутреннем лесу и оставив земле остывающие тела погибших.
Горожане ликующе вопили, грохоча мечами о щиты, обнимались, к стене бежали женщины, в глазах у которых радость мешалась с тревогой. Марк молча стоял среди этого гвалта, сжимая в руках уже ненужный меч, слушая, как в радостные крики вплетаются первые горестные рыдания. Развернувшись, он пошел прочь, ни на кого не глядя - его высокая прямая фигура двигалась сквозь ликующую толпу, и толпа расступалась перед ним. Эска запутался в победе, как муха в паутине, он продирался сквозь цепкий, вязкий радостный гомон горожан, выпутываясь из объятий, уворачиваясь от дружеских хлопков по спине. Он догнал Марка уже почти у самого дома. Пошел рядом, поглядывая на застывшее, напряженное лицо. Марк шел быстро, глядя под ноги зло прищуренными глазами. Пинком распахнул дверь, швырнув меч через всю комнату. Ударившись об стену, тот отлетел в угол, в воздухе дрожал вибрирующий звон.
- Ты чего как с цепи сорвался? Мы же победили! – Эска осекся, глядя в черные от бешенства глаза Марка.
- Победили? Да нихуя мы не победили. Мы отбили их, причем с потерями с нашей стороны – потерями, которые мы не можем себе позволить! Треть бойцов мертва. Горожанам пока похер – это не их родные остались валяться на земле. Но ночь – ночью они поймут. Эти чертовы дикари вернутся, понимаешь? Им просто больше ничего не остается! Зима близко, припасы нужны – а идти к другому городу поздно. Слишком много их здесь полегло, на новый поход людей у них не хватит. Но вот что действительно плохо – как ни мало осталось варваров – нас все равно меньше! Мне некем затыкать дыры.
Марк метался по комнате, отшвыривая попадающуюся под ноги мебель. Эска, лежа на кровати, наблюдал за ним, медленно покачивая ногой.
- Не психуй. В конце концов, мы всегда можем уйти. Хрена нам эти деньги, если ты говоришь, что мы все равно здесь сдохнем. Если хочешь, я соберу вещи – и нас к вечеру здесь не будет.
Марк поднял перевернутый стул и тяжело опустился на него, сжав руками голову. В комнате повисло молчание. Из окна доносились приглушенные крики, смех, рыдания. Кто-то голосил, кто-то пел победную песню. Эска сел, прислонившись спиной к деревянной стене. Марк поднял глаза.
- Ты считаешь, мы должны уехать?
- Я ничего не считаю. Это не мой город и не мой бой. Я здесь ради тебя. Ты думаешь, мне были нужны эти деньги? Да нет, в общем нужны, конечно… Но не в этом дело. Я уже не мог смотреть, как ты с ума сходишь без дела. После похода за орлом ты же просто прокисал в этом городке! С тебя можно было ножом мох соскребать и стены конопатить! Ты старше своего дяди выглядел. Ты – моя семья и о тебе я забочусь. У меня нет никого кроме тебя, понимаешь? Я приехал сюда потому, что тебе это было нужно. И если теперь ты захочешь уехать – я уеду.
Марк смотрел в столешницу остановившимся взглядом.
- Это я виноват. Я должен был предусмотреть.
- И что бы ты сделал? Здесь в любом случае бойцов слишком мало, сам знаешь. Этих ребят было как комарья на болте. Если бы не ты – здесь к утру уже пепелище бы было.
- Может… Не знаю. Эска, я остаюсь. Просто не могу уехать. Здесь каждый меч на счету. Я отвечаю за этих людей. Если еще и я уеду – все, хана.
- Хорошо. Значит, остаемся. – Эска снова лег на кровать и потянулся. – Может, правда подзаработаем.
- Ты должен уехать. Собирай вещи и вали. Это я втянул тебя в это безумие, ты не должен..
- Иди на хуй. Давай я сам решу, что должен, а что нет. Если ты меня трахаешь, это еще не значит, что ты тут командуешь, понял?
- Ты понимаешь, что мы здесь сдохнем?
- Ой, напугал. Где-то я раньше уже такое слышал. Дай подумать. А, вспомнил. Это когда мы за орлом ходили! И ничего, живые.
Марк покачал головой.
- Я солдат. Поверь мне. Это - хана. Мы здесь все ляжем. Я не знаю, скольких врагов мы убьем – может, достаточно для победы. Но праздновать ее будет некому.
- Тогда кончай трепаться и иди сюда. Если это – наша последняя ночь, я хочу провести ее так, чтобы после смерти было что вспомнить.
Марк встал и пошел к постели, на ходу расстегивая фибулу на тунике. Вжался в родное, теплое тело, целуя, лаская губами. Эска охнул, подался навстречу, подставляя шею. Марк впился губами в нежную кожу над ключицей сильно, оставляя засос. Он чувствовал, как до боли впечатываются в спину пальцы, но все было уже не важно. Синяки, следы от укусов, ноющие мышцы – все это будет уже потом. Вот только никакого потом не будет. Уже не будет. Они сжимали друг друга до хруста, до боли, сливаясь воедино в этом ночном поединке. Эска уперся и толкнул, переворачивая Марка на спину, скользнул вниз, рывком разводя колени – и забрал горячий, пульсирующий член в рот. Боги, ну почему они так не делали раньше? Он скользил, сжимая губы на толстом стволе, пробуя Марка на вкус – да, это был Марк, весь Марк – терпкий, солоноватый, пахнущий потом и розмарином. Марк дышал со всхлипами, бедра подрагивали от напряжения. Эска выпустил член и спустился ниже, к яичкам. Лизнул нежную кожу, втянул в рот, сжимая и отпуская упругую округлость. Вернулся к члену, коснулся кончиком языка истекающей смазкой головки, двинулся вниз, легонько прихватывая зубами влажную бархатистую кожу.
- Эска, хватит. Я Долго. Не. Продержусь. – глаза у Марка были черными, зрачок расширился, поглощая кошачью зелень радужки. Боже, какой он красивый. Как же он раньше не задумывался об этом. Марк перехватил Эску за плечи, потянул вверх, целуя, сминая пальцами ягодицы. Эска нетерпеливо прижался ноющим, полным сладкой тяжестью пахом к бедрам Марка. Привстал, насаживаясь, но Марк перехватил его руку.
- Нет. Не так. – Он поднял бедра, сжал член Эски и направил его в себя.
Да. Так они тоже раньше не делали. Эска смочил пальцы слюной, медленно, по одному ввел в Марка, нащупывая бугорок простаты. Марк затих, настороженно вслушиваясь в ощущения – и охнул, толкнулся бедрами навстречу. Эска растягивал, готовил его, каждым движением пальцев задевая нужную точку – и по лежащему под ним телу пробегала крупная дрожь.
- Давай. Я хочу. Давай. – Голос у Марка был хриплым от возбуждения.
Эска прижался головкой к растянутому кольцу мышц и медленно ввел головку. Подождал, давая возможность освоится, и осторожно двинулся вперед. Лицо Марка напряглось. Он прикусил губу, с шипением выдыхая воздух. Эска замер, чувствуя, как пульсирующие мышцы до боли сжимают член.
- Расслабься. Ты слишком сжимаешься.
- Сжимаюсь? Блядь, что ж ты мне раньше не говорил, что это так больно.
- Вы, римляне, такие неженки. Дай мне войти, и ты почувствуешь еще кое-что, моя сладкая вишенка.
-Вишенка?!
Марк яростно рыкнул, подаваясь вперед и Эска застыл, боясь пошевелиться.
- Порвешься, придурок.
- Ты что, для скульптуры позируешь? Шевелись! – Но Эска не поддался на провокацию. Медленно, осторожно двинулся назад, потом снова вперед, ища нужный угол. Он пристально глядел в застывшее от напряжения лицо – и вот глаза изумленно распахнулись, твердо сжатые губы расслабились. Эска повторил движение чуть сильнее – и Марк застонал в ответ. Эска трахал его медленно, неторопливо, глядел, как Марк прикусывает полные губы, стонет, комкая подушку. Но Марк не был бы Марком – он бросил измочаленную ткань и впился с горловым рычанием пальцами в ягодицы Эски, толкая его на себя, задавая темп. Их тела бились друг в друга все быстрее, и вот Эска вскрикнул, до яиц засаживая во влажную дырку, и кончил, сполз на мокрую от пота грудь Марка в изнеможении. Он сжал горячий ,все еще требующий удовлетворения член. Понадобилось всего пара движений – и Марк кончил, выплескиваясь на живот, содрогаясь в послеоргазменных конвульсиях.
Они уснули прижавшись друг к другу, потные, липки, счастливые. Проснувшись, снова трахались, делая короткие перерывы на сон и еду. Марк вспомнил все похабные рассказы, слышанные им в солдатских казармах, и они с азартом испытывали новые идеи. Как и следовало ожидать, половина оказалась чистой воды пиздежом, но вот друга половина – да, тому, кто все это придумал, Эска был готов лично вручить браслет «За заслуги в боевой ебле».
* * * * * * * *
Проснулся Эска, когда уже было темно. Потянулся, медленно напрягая и расслабляя усталые мышцы, толкнул Марка в плечо.
- Эй, красотка, вставай. Скоро придут гости.
Марк пробурчал что-то в подушку и нехотя поднял взъерошенную голову.
- Что? Уже?
Собрались быстро. Эска уже стоял у двери, когда Марк обнял его за плечи, поворачивая к себе.
- Я никогда тебе не говорил…
Эска прервал его, затыкая рот поцелуем, целуя до боли, кусая, терзая такой родной рот. Оторвался, хрипло дыша, шепнул в припухшие губы:
- Заткнись. Потом скажешь. – и они пошли к стене. Спиной Эска чувствовал жестокий, равнодушный взгляд Сатурна, отсчитывающего секунды мертвыми губами. Будущее наступало на них, погребая шелестящей лавиной песка.
Наверно, это было последнее, что Эска четко помнил. Дальше память об этой ночи расползалась, как гнилая рубаха на нищем. Отдельные картинки вспыхивали перед ним, чтобы снова затеряться во тьме. Ночь. Холодные, дрожащие в небе иглы звезд. Атака, ожидаемая и внезапная. Бесшумные косматые фигур, карабкающиеся на стены, прорывающие безнадежно тонкую линию обороны, бегущие вперед. Факел, опрокинутый на облитый маслом частокол. Густой, удушливый чад. Жар, блики огня на оскаленных лицах. Эска рубил, парировал и снова рубил, уже не отличая нападающих от обороняющихся, видя перед собой только искаженные, безумные, покрытые копотью лица. В какой-то момент он понял, что потерял Марка – широкая спина скрылась в вязком водовороте тел, и Эска заметался. Марк оказался далеко впереди, его высокая фигура на голову возвышалась над месивом боя. Эска яростно рванулся вперед, прорубая себе путь. Он рубил вслепую, на движение, бил в пойманную краем глаза кудлатую темную тень и шел дальше. Лица, руки, алые, сверкающие, выкрашенные кровью и пожаром клинки слились в безумном калейдоскопе. Эска пробился к Марку и снова его потерял. Он кружил по полю боя, безумно, отчаянно, уже зная, что ничего не сможет. Все предчувствия слились в единый миг реальности – миг, в котором он терял Марка. Эска не заметил, когда начал розоветь край неба, а тьма стала серой, как лицо трупа. Площадка перед стеной была залита хлюпающей под ногами кровью и мертвых было больше, чем живых. Наконец варвары дрогнули. Кто-то бросил топор, и оскальзываясь, побежал к стене. Одинокие фигурки потянулись за ним – и оставшиеся в живых варвары бросились к лесу. Эска отчаянно оглянулся. Не найдя Марка, он схватил валяющийся в грязи лук и полез на стену.
- Луки! Не дайте им уйти! Луки! – Он оттянул до уха тетиву, задерживая дыхание – и стрела взвилась в воздух, устремляясь вперед. Бегущий запнулся, взмахнув руками – и повалился лицом вниз. Эска видел, как рядом возникают фигуры с луками. Серый предрассветный воздух прошили черные иглы стрел. Варвары падали один за одним, ветерок трепал черное оперение на древках. Последний беглец почти достиг спасительных кустов – и Эска, выдохнув, отпустил тетиву. Лес принял в свои объятия мертвое тело.
Эска нашел Марка у стены. Он сидел, привалившись к сырым бревнам, зажимая руками пропоротый бок. Кровь пропитала подол туники, стекая между пластинами панциря. Эска упал на колени в липкую от крови грязь. Побелевшие губы Марка шевельнулись.
- Все-таки мы выбили этих уебков. Мы сделали это.
- Да. Выбили. Ты выбил, - мертвые, сухие слова. Ничего не меняющие слова.
- Я все-таки спас этот городишко. Как думаешь, нам заплатят?
- Конечно. И мы купим эту гребаную виллу.
- И этих гребаных коней.
- Да. Что захочешь. Все, что захочешь.
Слезы ползли, рисуя мокрые дорожки на покрытом кровавой коркой лице, и Эска слизывал соленые капли с пересохших губ.
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть II) - fk-2012.diary.ru/p180270983.htm
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть III) - fk-2012.diary.ru/p180281209.htm
fandom The Eagle 2012: Level 3. Quest 5: миди от R до NC-17 (часть IV) - fk-2012.diary.ru/p180281290.htm
Голосовать здесь