В древности собаки однозначно ценились выше"О псовой охоте" находим рекомендации по использованию конкретных пород собак. Так, на охоту на оленя он советует брать сильных и высоких индийских собак (Cyn., 9, 1), а для охоты на кабанов - индийских, критских, локрид-ских и лаконских (Cyn., 10, 1; ср. : Philost. Imag., I, 27). Карийские и критские собаки, выведенные в горных местностях, хороши были в выслеживании и преследовании (Arr. Cyn., 3, 1; 4; Ael. Nat. an., III, 2; ср. : Hygin. Fab., 189). Естественно, богатый грек отправлялся на охоту, беря с собой различные породы собак, предназначенные для разных целей. В I в. на кабанью и оленью охоту направлялись в сопровождении лаконских, критских и молосских собак. Первые две породы использовались как гончие и борзые, выслеживающие и гонящие зверя, третья - как борзая, бросающаяся на животное, когда оно уже было в поле зрения (Lucan., IV, 437-439; Senec. Phoed., 32-40)*3.
Экстерьер идеальной собаки рисует нам римский энциклопедист М. Теренций Варрон (116-27 гг. до н. э. ). Он описывает внешность благородных сторожевых и пастушьих собак следующим образом (Var. De re rust., II, 9, 3-4): "Видом должны они быть красивые, крупные, с карими или серо-желтыми глазами, с симметричными ноздрями, с губами черноватого или красноватого цвета, причем верхние не должны быть ни вздернуты кверху, ни свисать вниз; с короткой нижней челюстью, из которой немного торчат справа и слева два клыка; лучше, если верхние зубы растут прямо и не выдаются вперед, остры и покрыты губой; голова большая, уши большие, висящие; загривок и шея толстые; промежутки между суставами на лапах большие; бедра прямые, вывернутые наружу; лапы большие и широкие, которые на ходу глядят в разные стороны, пальцы раздельные; когти твердые, кривые, подушечки не твердые, словно роговые, а вздутые и мягкие; зад поджарый; хребет не торчащий и не вогнутый; хвост толстый; лай густой и низкий, зев широкий; масть лучше всего белая, потому что ее легко различить в потемках; общий облик, как у льва" (пер. М. Е. Сергеенко). Это - общее описание, которое, очевидно, соотносится с рекомендуемыми Варроном породами: лаконской, эпирской и саллентийской (Калабрия). Причем последнюю пастушью породу находим только у этого автора*4. Само же описание походит на ту породу, которая считалась эпирской. У Варрона собака служит и простым помощником пастуха, и защитником стада от диких зверей. Причем при одном пастухе достаточно одной собаки (Var. De re rust., II, 9, 16).
Как мы видим, в античности существовало большое количество пород, считавшихся благородными. Какие же из них считались лучшими в римское время? Уже на Самосе при тиране Поликрате (538-522 гг. до н. э.) существовали молосские и лаконские собаки (Athen., XII, 540d). Аристотель в "Истории животных" останавливается лишь на двух греческих породах, лаконской (VI, 20, 134-141) и молосской (IX, 3). Т. Лукреций Кар (V, 1063-1073) в своей поэме "О природе вещей" сравнивает речь человека с интонациями молосской собаки, поскольку она была наиболее известной читателям. Знаменитый римский поэт П. Вергилий Марон в последней трети I в. до н. э. рассматривал как лучшие спартанскую и молосскую породу, которые являлись хорошими сторожами и охотничьими псами (Verg. Georg., III, 404-405). Его не менее известный современник Кв. Гораций Флакк (Epod., 6, 5-6) считает эти же породы хорошими пастухами. Их же рекомендовал как наиболее подходящих для охоты и автор конца III в. М. Аврелий Олимпий Немесиан из Карфагена (Nemes. Cyn., 106-113):
Выбери тогда легкого в беге и легкого в возращении
или рожденного в Лакедемоне, или в молосском селе
пса не низкого рода. Пусть он будет от древних кровей,
пусть будет от возвышенных,
и пусть он красиво влечет под широкой грудью
из ребер, под наклоненным хвостом свой большой корпус,
который понемногу назад связывается сухим животом;
с сильной достаточно широкой поясницей
и раздвинутыми ляжками,
и у которого очень мягкие качающиеся на бегу уши.
Следовательно, на протяжении всего этого времени, вплоть до поздней античности, данные породы считались лучшими. Итак, для охоты и охраны скота на пастбищах предпочитали использовать две основные породы собак, лаконскую и молосскую.
Остановимся на характеристике данных пород немного подробнее. Лаконская порода, получившая свое названия от южнопелопоннесской области Лаконика, была хорошо известна уже грекам. У последних эпитет собаки "лаконская" употреблялся столь же часто, как и критский лук, ливийские львы и армянские тигры*5. Эту породу упоминает уже в первой половине V в. до н. э. Пиндар (frg. 106). Она являлась, по преимуществу, охотничьей, гончей, имеющей чуткий нюх (Soph. Ajax, 8) и хорошо выслеживающей зверя (Xen. Cyn., 10, 4). Каллимах в середине III в. до н. э. отмечал, что киносурские (= лаконские)*6 собаки с их быстрым бегом затравливают лань и зайца, умело находят логово дикообраза и идут по следу оленя и косули (Callim. Gymn., III, 94-97). Широко использовали лаконцев и в римскую эпоху (Senec. Phoed., 35; Sil. Ital. Pun., III, 295). Известны "стройные лакены" даже на закате античного общества в V в. (Claud. Cons. Stil., III, 300). Аристотель (Hist. an., VIII, 28, 167; Poll., V, 38) считал лаконскую породу помесью лисы и собаки. Подобный тип собак Ксенофонт называет лисьим (Xen. Cyn., 3, 1). Видимо, такое представление возникло не только от экстерьера собаки, но и от ее окраса, обычно рыжего (Horat. Epod., 6, 5). Немецкий исследователь В. Рихтер полагал, что данная порода являлась помесью дога*7. Возможно, лаконца мы видим на рельефе из дворца Спады, представляющего мифологических близнецов Амфиона и Зета*8.
Представителями другой не менее знаменитой греческой породы являлись молоссы, названные так по наименованию одного из основных племен Эпира. Эта порода собак первоначально использовалась греками, а позднее перешла от них к римлянам. Первоначально, вероятно, молосс был охотничьей и (или)
пастушьей собакой, отличающейся мертвой хваткой. Не случайно же Клавдий Элиан в "Истории животных" (III, 2) отмечал, что "молосс наиболее из собак отважен". Уже Аристотель (Hist. an., IX, 1, 3) рекомендовал использовать молоссов как охранных и охотничьих собак, выделявшихся из прочих пород своей храбростью и величиной тела. Элиан также отмечает красоту и рост молосса (Ael. Nat. an., XI, 20; ср.: Colum. De re rust., VII, 12). В городах молоссов использовали как сторожевых собак (Aristoph. Them., 416; Propert., IV, 8, 24; Claud. De cons. Stilich., II, 214-215). Даже на закате античного мира Клавдий Клавдиан упоминает молоссов как самых обычных собак (Claud. Cons. Stilich., II, 214-215; III, 293; In Ruf., II, 420). Иногда исследователи считают, что существовало два отдельных вида этой породы: более крупные пастушьи эпирские и охотничьи молосские, имеющие меньшие размеры*9. Однако, в источниках не проводится никакого различия между этими двумя породами, за исключением сообщения Никандра из Колофона, различающего мифологическое происхождение эпирских собак из Хаонии и из Молоссии (Poll., V, 38). Вероятно прав Э. Куни, рассматривающий их как одну породу*10. Хотя, очевидно, что молоссы внутри породы имели различные подвиды, различающиеся по времени и месту их появления. В целом, как отмечает немецкий исследователь истории животных Отто Келлер, собака из Эпира представляла собой короткомордого дога с небольшими согнутыми вниз ушами*11. Рим-ский агроном I века Л. Юний Модерат Колумелла (De re rust., VII, 12) говорит о черном окрасе у данной породы. Считается, что молоссы были предками догообразных мастифов, от которых, в свою очередь, произошли булленбейцеры*12. Вероятно, молосса представляет римская мраморная статуя из Флоренции*13. Ведь эта собака похожа на льва, а, как мы помним, Варрон сравнивает рекомендуемую им собаку именно с "царем зверей", хотя он не упоминает при описании экстерьера собаки гривы. По-видимому, также молоссов мы видим на монетах из северо-западной Греции: серебряной из Молоссии, бронзовой из Эпира и на бронзовой монете и серебряном статере из Аргоса Амфилохийского*14.
Теперь посмотрим, по каким признакам отбирали собак и как их содержали. В целом, по поводу окраса охотничьей собаки Ксенофонт замечал (Cyn., 4, 7-8): "Цвет шерсти не должен быть совершенно рыжий или совершенно черный или белый: одномастность есть признак диких зверей, а не настоящей породы. Красноватая или черная масть должна иметь белые пятна на передней части головы, белая - красноватые" (пер. Г. А. Янчевецкого). С другой стороны, страстный любитель псовой охоты Флавий Арриан (Cyn., 6, 1) призывал не пренебрегать собаками одной масти, черной, рыжей или белой. Таким образом, видимо, эти три окраса в античное время и были основными.
Относительно выбора пола собаки единого мнения не было. Так, сука считалась быстрее кобеля, но последний был более выносливым (Arr. Cyn., 32, 1). Известный историк, а также страстный любитель псовой охоты Флавий Арриан отмечал, что кобель сохраняет резвость до десятого года, а сука до пятого (Arr. Cyn., 32, 2).
Иногда пастушьих собак холостили, считая, что тогда они не уйдут от стада, иногда этого не делали, полагая, что после кастрации они будут менее злы (Var. De re rust., II, 9, 14). Сукам, чтобы не испортить породу, Ксенофонт рекомендует повязывать широкие пояса с остриями (Cyn., 6, 1).
Даже пастушьим собакам рекомендовалось иметь особый ошейник melium ("лучший", который с внешней стороны был утыкан гвоздями, а с внутренней - обтянут мягкой шкурой. Он защищал собаку от укусов диких зверей (Var. De re rust., II, 9, 15). Еще Ксенофонт (Cyn., 6, 1) советовал делать ошейник широким, а поводок - с петлей для руки. Если привязанное животное грызло ремень, то его заменяли на железную цепь (Arr. Cyn., 11. 1). Переходя к тренингу охотничьих собак, можно указать, что уже в возрасте 11 месяцев кобеля приучали к виду зайца (Arr. Cyn., 25, 1-2), но выводили на охоту только с двухлетнего возраста (Arr. Cyn., 26, 1). Арриан рекомендовал при обычных условиях держать животное на привязи и выгуливать четыре раза в день (Arr. Cyn., 12, 1). В качестве поощрения следовало называть слова благодарности вместе с именем животного: "Хорошо, о, Кирра; хорошо, о, Бонно; прекрасно, о, Хорме". При этом собаку почесывали за ушами или даже целовали в голову (Arr. Cyn., 18, 1).
Клички собакам давали короткие, исходя из их окраса и привычек, целей использования или каких-то аналогий. Арриан, упоминая о том, как делался выбор клички, сообщает, что выбирали уже существующие имена или же сами придумывали их (Arr. Cyn., 31, 2). Его предшественник и образец для подражания Ксенофонт (Cyn., 7, 5) дает целый список коротких благозвучных имен, которые он рекомендует давать собакам. Колумелла (De re rust., VII, 12) рекомендовал давать даже сторожевым и пастушьим собакам клички охотничьих псов из двух-трех слогов (ср. : Arr. Cyn., 31, 2)*15. Ксенофонт (Cyn., 7, 5) приводит 47 кличек, Овидий называет 37 кличек собак, принадлежащих страстному охотнику Актеону (Ovid. Met., III, 206-233), Гигин приводит даже 52 клички этих собак, из которых 25 принадлежали кобелям, а 27 - сукам (Hygin. Fab., 181). К примеру, Вергилий в выполненных в эллинском колорите "Буколиках" дает греческие клички упоминающимся тут собакам: пастушьей суке - Лициска (III, 18: Lycisca - "волчица", а сторожевому кобелю - Гилакс (VIII, 106: Hylax - "лающий". Действительно, римляне зачастую давали своим собакам греческие клички*16.
Очевидно, ассортимент собачьего корма напрямую зависел от достатка хозяев, времени года, плодородности местности. Так, Варрон (De re rust., II, 9, 9) рекомендовал кормить собаку достаточно хорошо, ячменным хлебом, покрошенным в молоко, отваром из костей и самими неразмельченными костями. Колумелла (De re rust., VII, 12, 10) предписывал более скудный рацион собакам, пастушьей - ячный хлеб в сыворотке, а сторожевой - пшеничный хлеб, накрошенный в бобовую похлебку. Позднее, в первой половине II в., Арриан (Cyn., 8, 1) считал лучшим кормом пшеничный или ячменный хлеб и воду, а также отвар от жирной говядины. В жару животное предписывалось поить яйцом, предварительно засунув его ей в пасть (Arr. Cyn., 13, 2). Беременной собаке рекомендовался ячный, а не пшеничный хлеб (Varro. De re rust., II, 9, 11). Ощенившейся же суке Арриан советовал давать испеченную в золе и растертую, словно ячмень, говяжью печень (Arr. Cyn., 8, 1). Вергилий предлагал вскармливать лаконских и молосских щенков жирной сывороткой (Verg. Georg., III, 406: serum pingue). При этом Арриан (Cyn., 13, 1-2; ср. : 14, 3) рекомендовал зимой кормить собаку вечером, а летом (поскольку день дольше) еще и утром, тогда ей можно дать соленое сало.
Теперь, после разбора некоторых моментов воспитания и содержания собак, обратимся непосредственно к службе собак. В работах, написанных кинологами, можно встретить утверждения типа: "Молосских догов широко использовали римляне в военных действиях против различных племен Центральной и Западной Европы"*17. Чтобы верифицировать данное положение, обратимся к источникам. Наибольшее значение при этом имеет античная письменная традиция, тогда как информация репрезентативных памятников носит вспомогательный характер, поскольку на ней нет подписей, информирующих нас о том, кто тут изображен. Можно сразу же отметить, что в сохранившихся до нашего времени источниках в описании боевых действий нет упоминаний об использовании римлянами собак непосредственно в сражении.
О значении бойцовых качеств собаки в античном мире сообщает римский энциклопедист Плиний Старший (Plin. N. h., VIII, 142): "Сражается против разбойников за господина собака, получает и наносит удары, но от его тела не отступит; отгоняет диких зверей". В частности, в античной литературе приводится следующий случай с трупом одного римлянина. Клавдий Элиан рассказывает (Ael. Nat. an., VII, 10): "Считается - и это очевидно, - что у собак существует непреодолимая любовь к содержащим их. В какой-то из гражданских войн в Риме Кальба Римлянин () был заколот, однако ни один из врагов этого человека не мог отрубить ему голову (хотя многие устраивали состязание за этот трофей), прежде, чем они не убили стоящую около трупа собаку, выращенную им, ведь именно из-за любви она спасала и сражалась за павшего, словно соратник и отличный спутник, являвшийся его другом до конца" (также см. : Plut. Soler. an., 13, 7 = Moral., 969d; Tzezt. Chiliad., IV, 232-234). Кем был этот человек, неясно. Может быть, императором Гальбой? Но у Иоанна Цеца он назван стратегом, однако, возможно, это не terminus technicus, а простое наименование командующего войсками (Tzezt. Chiliad., IV, 232)18. Если это был Гальба, то событие относится к 69 г. Хотя надо отметить, что в других рассказах о гибели ехавшего в паланкине Гальбы от толпы преторианцев этот эпизод не упоминается (Tac. Hist., I, 41; Suet. Galb., 19-20; Plut. Galb., 26-27). Подобная же история о верности собаки, охранявшей труп хозяина, относится и ко времени царя Пирра (Plut. Soler. an., 13, 8-9 = Moral., 969d-e; Ael. Nat. an., VII, 10; Tzezt. Chiliad., IV, 211-220). Встречались случаи подобного рода и в Новое время. Так, после победы над австрийцами при Бассано (1796 г. ) Бонапарт заметил на поле боя собаку, которая охраняла тело своего павшего хозяина*19.
Естественно, что римляне с их любовью к гладиаторским боям не могли не использовать собак в период империи в venationibus - в травлях диких зверей в амфитеатре (Martial. Epigr., XI, 69; ср. : Claud. De cons. Stil., III, 298-301)*20.
Насколько нам известно, собственно в военном деле собаки использовались римлянами в функциях аналогичных их обычному применению: охрана объектов и выслеживание. Впрочем упоминаний и о таких случаях сохранилось весьма немного.
Так, консул 231 года до н.э. Марк Помпоний получил для ведения боевых действий недавно присоединенную (в 238 г. до н.э.) Сардинию*21. Если прибрежная часть острова была покорена, то центральные горные районы не были подчинены и местное население, ведя войну партизанскими методами, пряталось в подземных жилищах в горах, покрытых лесом (ср. : Diod., V, 15, 4-5). Тогда Помпоний выписал из Италии собак-следопытов, чтобы найти убежища туземцев. Вот как описывает этот эпизод византийский историк Иоанн Зонара (Hist., VIII, 18d): "Марк Помпоний получил Сардинию и узнав, что многие из них [= сардов] спрятались в трудноотыскиваемых лесных пещерах, - а он не мог их найти, - призвал из Италии чутких собак, посредством которых он, найдя дорогу, захватил много людей и скота". Таким образом, мы ясно видим, что при римской армии не было специальных, даже охотничьих собак, которые могли бы найти беглецов. Собак-следопытов пришлось выписать из соседней Италии. Они-то и нашли горные тропинки к убежищам местных жителей. Эти животные были либо какими-то специально обученными для поиска людей (беглых рабов?) псами, или же они являлись обычными охотничьими собаками. Подобный способ вылавливания убежавшего противника не был уникальным. Таким образом действовали и македоняне (356 г. до н. э. ) в поисках прятавшихся в лесистой местности горных фракийцев, которых искали "охотничьи собаки" (Polyaen., IV, 2, 16), а позднее испанские конкистадоры так вылавливали индейцев.
Другое, более позднее, свидетельство об использовании собак в военном деле - это сообщение римского писателя Флавия Вегеция Рената, преподнесшего свое сочинение "Эпитома военного дела", императору около 386/387 г. *22 Вегеций, согласно военной практике, рекомендует для предотвращения внезапного нападения врага в кастеллах лимеса привязывать собак с чутким обонянием (Veget. Epit., IV, 26): "Обычай также ввел следующее: чтобы содержались на башнях очень энергичные и чуткие собаки, которые первыми почуят приближение врагов по запаху и лаем это обнаружат". Поскольку сочинение Вегеция, как он сам указывает (Epit., I, 8; IV, 30), базировалось на трудах писателей прошлого, то эта рекомендация могла быть переложением более древнего обычая*23. Так, уже автор IV века до н. э. Эней Тактик (Aen., 22, 14) рекомендовал в зимние темные ночи привязывать с наружной стороны стен приученных к ночной охоте собак, которые своим лаем обнаружат вражеского лазутчика или перебежчика. Как видим, хотя способы употребления собак у Вегеция и Энея похожи, но есть и существенные различия в целях использования: в первом случае - предотвратить неожиданное нападение врагов, а во втором - обнаружить разведчиков и перебежчиков. Даже если предположить, что Вегеций руководствовался при написании данного пассажа непосредственно советом самого Энея или почерпнул его из какого-то автора-посредника, то он все же говорит о своей собственной военной необходимости, приспосабливая ее к своим обстоятельствам.
Сложно сказать, исполнялась ли рекомендация Вегеция. Обычно ведь рекомендуется то, чего нет. Иначе зачем советовать то, что все и так делают? С другой стороны, рекомендация, судя по ссылке на обычай, базировалась на реально существовавшей практике. Английский исследователь римского военного дела Майкл Бишоп в послании на военно-историческом подписном листе De re militari от 7 декабря 1999 г. заметил, что ему не известны находки какой-нибудь собачьей конуры в раскопанных римских фортах. Однако, нет ничего невероятного в предположении о том, что римляне использовать собак при охране лимеса, содержа их в кастеллах*24. Хотя на колоннах Траяна и Марка Аврелия укрепления границы представлены без изображений собак и их будок, но нам известно, что собаки широко применялись и для охраны частных жилищ, и для защиты общественных зданий, в частности, храмов (Plut. Solert. an., 13, 11 = Moral., 969; Ael. Nat. an., XI, 3; 5; Philost. Apol. Thyan., VIII, 30, 2). Так, на Капитолии храм Юпитера охраняли собаки. Это было как во время нашествия галлов (390 г. до н. э. ), так и позднее на рубеже III-II вв. до н. э., когда П. Сципион Африканский ходил по ночам советоваться с богом в это святилище; в I в. до н. э. собак на Капитолии также выпускали на ночь для охраны от воров (Liv., V, 47, 3; Cicer. Pro Sext. Rosc., 56; Aul. Gel., VII, 1)*25. Еще в 536 г. византийский полководец Велизарий, осажденный готами в Риме, для безопасности высылал на ночь перед рвом города воинов, в основном, мавров, с собаками, которые должны были предотвратить возможные сношения ненадежных римлян с врагами (Procop. Bel. Goth., I, 25, 17). Таким образом, собак использовали для охранной службы.
Французский исследователь Э. Куни полагал, что во время Маркоманнских войн (167-180 гг.) римляне использовали больших боевых собак*26. Данное предположение базируется на прорисовке в итальянском издании И. П. Беллори одного рельефа с колонны Марка Аврелия в Риме*27. Однако даже по этой прорисовке видно, что рельеф сохранился очень плохо, а представленная тут пара "собак" по своим размерам, скорее, напоминает львов или лошадей. Данное место на фотографическом воспроизведении рельефов колонны в издании 1896 года настолько попорчено, что абсолютно ничего разобрать нельзя*28. Кроме того, нельзя с уверенностью сказать, сам ли И. П. Беллори реконструировал данное изображение или в начале XVIII века фигуры еще можно было разобрать. Однако, даже если это собаки (что, однако, маловероятно), то и тогда они изображены не в батальной сцене, они просто стоят в мирной обстановке. Впрочем, более вероятно, это все же были лошади, которые на рельефах скачут по соседству с этим изображением*29.
Таким образом, можно присоединиться к традиционному мнению о том, что римляне не использовали собак непосредственно в бою*30. Вместе с тем, воины империи, очевидно, использовали сторожевых собак при охране важных государственных объектов и, возможно, для стражи лимеса. Для этого выбирали особенно злобных сторожевых собак. Скорее всего, использовались собаки-следопыты и для поиска беглецов*31. Это все, что мы можем сказать об использовании собак в военном деле римлян, согласно античным источникам.
animalworld.com.ua/news/news_571