Апрель 2018 года:
Зима была? - была
Весна была? - была
Лето было? - было
И полмесяца на осень.

Полгода практически не было солнца, и снова сумрак. Тоскливо.

Позавчера выбралась с собакой в дальний парк - в итоге вечер собирала клещей. Бравекто действует - клещи из шерсти выпадают либо уже дохлыми, либо уснувшими, но собаку всё же искупала и прокапала Чистотелом.. Но я тоже нацепляла клещей на одежду. Их не реально много.

@темы: Собаки, Жизненное, Погода, Разное

---

Снилось сегодня, что я снова на лекции в институте. Препод несёт что-то очень отдаленное от темы, на столько отдаленное, что хочется как в видеомагнитофоны перемотать плёнку вперёд, но слушать надо, чтобы уловить те крупицы знаний, что действительно важны. Потом мы оказались в книжном магазине, который в свою очередь оказался библиотекой, где в свою очередь должны были проводить экзамен. Экзамен тоже непонятно какой, не по теме занятий, а по "общим знаниям", но столе лежали брошюры с фотографиями древней малой керамики и книги по русской литературе. Помню, что я озвучила за всех, что школьные знания у всех давно выветрились и заменились теми, что нужнее в повседневной жизни и в работе или интересны как хобби.
Потом я пошла на второй этаж, где стояли стелажи с книгами и даже потянула на себя книгу. Но здесь я проснулась.

Вот и гадаю теперь, о чем такой сон может предупреждать.

Настроение ниже среднего. С одной стороны плохие новости, с другой погода давящая, душная.

Во вторник был весь день снегопад. Все было на столько бело, что небо сливалось с землёй, машины и здания терялись в снегу с плавным переходом, а на душе было хорошо и спокойно. А сейчас ровно наоборот: тревожно и давяще.

@темы: Жизненное, Погода, Разное

---

У нас деанон.
В прошлом году я совсем закуклилась и впала в спячку. Впрочем, нельзя сказать, что именно в 2017 году, скорее состояние спячки и тоски длилось ещё с 2015 года. Когда лучше, когда хуже. Но в команду пошла только потому что орлы собрались, даже не особо надеясь, что что-то смогу сделать вообще, а не тихо сольюсь. Однако получилось проснуться, даже получилось несколько текстов.
Тексты, впрочем, хочется переписать и дописать, но зная себя..

19.03.2018 в 16:20

Пишет  WTF The Eagle 2018:

WTF The Eagle 2018 - ДЕАНОН

Пост набора
Дизайн	ZarKir
Верстка	006 сткглм
Текст	006 сткглм бетинг - Каммия
Баннеры	ZarKir

Визитка
Дизайн	kuzzzma 006 сткглм
Верстка	kuzzzma
Текст	006 сткглм бетинг - Каммия
Аватары	kuzzzma
Баннеры	kuzzzma

Тексты низкого рейтинга
Дизайн	kuzzzma
Верстка	kuzzzma
Драббл: Природа Британии	Chevalier Anne d*Hiver бетинг - Каммия
Мини: Парки и статусы	Norda L бетинг - Каммия
Мини: Подобный камню	Chevalier Anne d*Hiver бетинг - Каммия
Миди: Это тоже сделала Республика	Chevalier Anne d*Hiver бетинг - Каммия

Визуал низкого рейтинга
Дизайн	kuzzzma Арт для хедера - ZarKir
Верстка	kuzzzma
Арт: Судьба ждет за поворотом	kuzzzma
Арт: Спина к спине	kuzzzma
Арт: Весна же	ZarKir
Арт: Дуракам закон не писан	ZarKir

Челлендж
Дизайн	kuzzzma
Верстка	kuzzzma
Papertoys: Всегда с Вами	kuzzzma
Фоторецепт: А мы идём на север	Norda L
Фанмикс: Waiting down at the ancient gate	006 сткглм
Викторина: Факты о Британии, которых вы не знали	Norda L бетинг - Каммия

Тексты высокого рейтинга
Дизайн	kuzzzma Арт для хедера - ZarKir
Верстка	kuzzzma
Драббл: A farm, in Spain, with horses	Pengi бетинг - Каммия
Мини: Дары богам несут жнецы	Norda L бетинг - Каммия
Мини: Ворон Митры	006 сткглм бетинг - Каммия
Миди: Возвращение домой	006 сткглм бетинг - Каммия

Визуал высокого рейтинга
Дизайн	kuzzzma Арт для хедера - ZarKir
Верстка	kuzzzma
Арт: Первый сон бывшего центуриона Марка Флавия Аквилы	ZarKir
Арт: Второй сон бывшего центуриона Марка Флавия Аквилы	ZarKir

Спецквест
Дизайн	kuzzzma
Верстка	kuzzzma
Драббл: Не Кастор и Поллукс	Pengi бетинг - Каммия
Драббл: Вместе	005 сткглм бетинг - Каммия
Мини: Тематический парк "Дикая охота"	Norda L бетинг - Каммия
Миди: Выбирай сам	Norda L бетинг - Каммия

Деанон
Дизайн	kuzzzma
Верстка	kuzzzma
Сбор информации	006 сткглм

005 сткглм

Тексты

Драббл: Вместе

006 сткглм	Вся битва	Капитан Сбор информации для деанона
	Тексты	Текст пост набора Текст визитки Мини: Ворон Митры Миди: Возвращение домой
	Челлендж	Фанмикс: Waiting down at the ancient gate
	Другое	Верстка поста набора

Chevalier Anne d*Hiver

Тексты

Драббл: Природа Британии Мини: Подобный камню Миди: Это тоже сделала Республика

kuzzzma	Вся битва	Верстальщик и оформитель
	Визуал	Арт: Судьба ждет за поворотом Арт: Спина к спине
	Челлендж	Papertoys: Всегда с Вами
	Другое	Баннеры для визитки Аватары для визитки Оформление и верстка всех левелов

Norda L	Тексты	Мини: Парки и статусы Мини: Дары богам несут жнецы Мини: Тематический парк "Дикая охота" Миди: Выбирай сам
	Челлендж	Фоторецепт: А мы идём на север Викторина: Факты о Британии, которых вы не знали

Pengi

Тексты

Драббл: A farm, in Spain, with horses Драббл: Не Кастор и Поллукс

ZarKir

Визуал

Дизайн пост набора Баннеры для пост набора Арт для заглушек и хедеров (визуа, текст R-NC-21) Арт: Весна же Арт: Дуракам закон не писан Арт: Первый сон бывшего центуриона Марка Флавия Аквилы Арт: Второй сон бывшего центуриона Марка Флавия Аквилы

Каммия	Вся битва	Бета всей команды
	Бета	Текст пост набораТекст для визитки Драббл: Природа Британии Мини: Парки и статусы Мини: Подобный камню Миди: Это тоже сделала Республика Викторина: Факты о Британии, которых вы не знали Драббл: A farm, in Spain, with horses Драббл: Вместе Мини: Дары богам несут жнецы Мини: Ворон Митры Миди: Возвращение домой Драббл: Не Кастор и Поллукс Мини: Тематический парк "Дикая охота" Миди: Выбирай сам

код

<a href="http://wtf-kombat2018.diary.ru/?tag=5563600"><img src="http://www.private-universe.net/WTF2018/Eagle/design/banners_10.png"></a>

код

<a href="http://wtf-kombat2018.diary.ru/?tag=5563600"><img src="http://www.private-universe.net/WTF2018/Eagle/design/banners_11.png"></a>

@темы: Орел девятого легиона, Фанфикшн, fandom The Eagle, Жизненное

---

Сегодня мне в руки попала та самая новая 2000-ная синяя купюра.

@темы: Жизненное, Разное

---

Кто забыл пополнить автобусную карту в пятницу? Я.
Кто забыл пополнить автобусную карту в субботу? Я.
Кто забыл пополнить автобусную карту сегодня утром? Я. ... Но я вспомнила про паспорт, проснулась сама в 7-мь утра и проголосовала в 8-мь. И несколько часов тупила в комп.
В результате положила деньги и карточку на обувь. Вечером переложила в карман куртки пошла гулять. Случайно положила тот же карман, что и телефон. Забыла и вспомнила только, когда решила проверить время.
Дошли до магазина. У меня только 200 руб. Одну сотню банкомат съел без возражений, вторую нив какую. И с этой стороны и с другой. Выплевывает и все.
Наконец нажата на Оплатить" - банкоматов выплюнул чек так, как будто только и ждал. Обычно он думает полминуты.
Теперь на неделе надо ещё раз пополнить карту, что не хватит денег.

@темы: Жизненное, Разное

---

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

На выходных ходили с мамой в театр. Спектакль "Случай на охоте", драма. Моё мнение резко отличается от всех. Я вижу прежде всего распущенность мужчин: все увиваются за девицами, чужими жёнами, обещают женится, но .... Ольга, как персонаж в драме ветреный и негативный, выходит за муж по расчёту за старика. Но, какой у неё ещё выход? Это сейчас она могла бы работать, а тогда только за муж.



Дома нас ждал сюрприз. Рета добралась до заначки - килограмм печенья, упаковка лукума, моя домашняя пастила, конфеты, монпасье. Съел всё. Остаток вечера щемилась в коридоре и виновато прижимала ушки. Утром, очень обрадовалась, когда я проснулась. Но я подвела её к морозильнику и ещё раз строго оказала на устое место. Через несколько минут Рета притащила кусочек пастилы, положила рядом со мной, носом подтолкнула, мол "Я же не жадная, вот это тебе. Только не сердись!". ока я собиралась на лыжи, она носила пастилу за мной. Хитрожопость у неё есть, а совести нет.)

@темы: Собаки, Жизненное, Разное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

То что собака большая понимаешь не тогда, когда она стоя на задних лапах достаёт до лица, и не тогда, когда она вытягивается во всю длину 2-х метрового дивана, а когда опаляет себе хвост от свечки, которая стоит на журнальном столике, да ещё и на подсвечнике. Собака, впрочем хвостом помахала и нечего не заметила.

@темы: Собаки

---

shuwany & spirits-house
Другие тесты и гадания от Шувани

---

Ждала трансляцию закрытия Олимийских игр на Первом канале, но там такая засада как хоккей. По расписанию церемония закрытия, а по факту хоккей (((
Церемонию нашла на канале Матч, хотя у них по расписанию кёрлинг. Итак половину закрытия я пропустила ((((

@темы: Разное

---

Сегодня ночью проснулась от того, что соседский парень напился и ругался со своей девушкой. Было так громко, что почти слышно слова, а я в начале не могла понять ругаются они в коридоре или в соседней квартире. Судя по поведению, вёл себя так же как мой отец. Я в очередной раз порадовалась, что живу одна.

@темы: Разное

---

Вчера я проспала 12 часов, но весь день лежала трупом, смотрела фильмы, которых сегодня не помню.
Сегодня -10 мороза и солнце, деревья в обморози, а я не взяла с собой фотоаппарат на прогулку. Потом сходила на почту и в магазин, и опять без фотоаппарата (((.
И снова я труп.

@темы: Разное

---

18.02.2018 в 23:38

Пишет  WTF The Eagle 2018:

WTF The Eagle 2018 - ТЕКСТЫ R-NC17

Название: A farm, in Spain, with horses
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: драббл, 273 слова
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Марк/Эска
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Примечание: по альтернативной концовке
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "A farm, in Spain, with horses"

Жаркое испанское солнце озолотило кожу Марка, а волосы Эски превратило в серебро.

Этот контраст создавал драгоценную картину, которой Марк не мог налюбоваться, глядя на эту голову между своих ног. Он любил перебирать пальцами выгоревшие и удлинившиеся пряди, пока Эска вылизывал его яйца, втягивая их по очереди в рот и лениво посасывая.

На севере их близость часто ограничивалась быстрой взаимной дрочкой в конце дня, чтобы снять напряжение и согреться. Здесь же их словно разморило и развратило южное солнце. Эска мог часами дразнить его член, покрывая поцелуями, лаская головку, иногда принимая его до самого горла, чтобы тут же выпустить и снова приняться за невесомые ласки. Он же в отместку изводил кувшины масла, трахая Эску пальцами.

Закаленные физическим трудом, его руки работали без устали, пока Эска не начинал умолять и поскуливать от удовольствия. Особенно когда Марк решался пойти дальше и не ограничиваться только пальцами.

Боги, благословите плодородную испанскую землю! На ферме всегда было чем заняться, но тот же объем работы занял бы на севере куда больше времени. Здесь же они могли позволить себе заново узнать друг друга. Вдали от Рима, Британии, отпустив своих призраков и обретя свободу.

Ощутив настоящую свободу, Марк понял, что не сможет уже связать себя узами брака. Да и не променял бы он эти часы близости, тягучие и сладкие, как местное вино, на семейный долг. Ни одна женщина не стала бы ближе и желанней того, кто дошел с ним до края известного им мира и вернулся. К нему, вместе с ним.

К тому же Марк никогда бы не нашел в местных краях такого же контраста золота и серебра, какое создавала голова Эски, покоящаяся на его груди после долгого дня работы и удовольствия.

Название: Дары богам несут жнецы
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: мини, 2182 слова
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Эска
Категория: джен
Жанр: драма, крипи
Рейтинг: R
Предупреждения: Графическое описание частей тела, убийство детей.
Примечание: Эска слышал много рассказов и баек о жизни свободных племён за римской стеной, но все они отличались от того, что он видел в деревне.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Дары богам несут жнецы"

Деревня эпидиев, несмотря на отличия от привычных лесных селений, в первые дни не казалась странной. Сами жители тоже. Полное отсутствие хлеба, вездесущий запах рыбы, опасность запутаться в обрывках сетей, переносимых ветром туда-сюда были непривычны, но не более.

Море вокруг деревни выкидывало на прибрежную косу много костей и человеческие черепа, и Эска хотел верить, что они были римскими, как и те черепа, что он видел в запрудах. Он такое уже видел по дороге, и чем дальше от стены и ближе к северным землям, тем больше — дань богам за чистую воду.

Гораздо больше его пугало пристальное внимание вождя к Марку. Оно отличалось от поведения остальных, от внимания к самому Эске. Это была не привычная ненависть, как у остальных мужчин племени, не просто желание унизить, хотя и этого хватало. Эске казалось, что вождь как бы принюхивается к Марку, слишком пристально следит за ним. И что-то совсем неуловимое делало их похожими друг на друга. Порой они могли смотреть в одну сторону, на что-то, не видимое другим. Невидимое для Эски и для других людей.

Но так было днём. Вечерами, ещё до сумерек, мужчины собирались в большой хижине вождя. Хмельной напиток, обжигающий гортань и делающий мягкими ноги, тепло костра и людей вокруг него, а больше всего завывающий ветер, больше похожий на стоны людей, оправдывали нежелание людей покидать кров. Только рабы и Марк выходили из хижины за брагой или новой порцией рыбы. И Эска был рад, что он был среди гостей, а не рабов. То, что происходило за пределами стен хижины, его пугало.

Сначала это были только колеблющиеся тени, передвигающиеся сами по себе, и Эска пытался себя убедить, что это всего лишь развевающиеся на ветру ошмётки шкур, покрывающих стены хижин, или снасти, вытащенные для сушки. Но слишком странно они льнули ближе к нему, слишком похожим на стоны и разговоры был ветер. Но с каждым днём тени становились всё более напоминали человеческие фигуры, шёпот становился отчётливей, а порой ветер доносил отдельные слова с нездешним выговором. Эске казалось, что тени специально поджидают его, преследуют, обжигают леденящим дыханием, пытаясь что-то сказать. Как никогда ему хотелось посоветоваться с Марком. Он наблюдал за римлянином исподтишка, и всё больше ему казалось, что Марк тоже их видит и слышит. Но именно здесь, когда он был господином, а Марк рабом, пропасть между ними увеличилась до невозможных размеров. Не было и шанса поговорить наедине, с глазу на глаз. За каждым словом следило десяток ушей, Эске оставалось играть выбранную им роль и надеяться выбраться из деревни.

Лошадей и всех собак отвели в стойбище в отдалении от жилья. В деревне начали собираться воины, чьи лица не были покрыты грязью. Кочевники — жнецы племени эпидиев. Те, которых боялись до самых границ северной земли, до самой римской стены. Те, кто не брезговали ни торговцами, ни охотниками, те, кто без жалости вырезали целые селения. В основном среди них были мужчины, но иногда попадались мальчики и юноши — дети тех, кого убили кочевники. Им было суждено пополнить ряды жнецов.

Кочевники несли с собой мясо, одеяла и безделушки в качестве трофеев и целые сумки отрубленных кистей рук, ступней и ушей. Одеяла и ткань разбирали между собой женщины, мясо и хлеб складывались в хижинах для предстоящего пира. Конечности и безделушки общей массой сваливались около хижины вождя.

Ямы, выложенные отшлифованными морем плоскими камнями, и в другое время служащие для сушки рыбы, с каждым днём заполнялись останками людей разной степени разложения. Запах тухлятины становился плотнее, а призраков появлялось всё больше: мужчины, женщины, дети. Никто из них не был римлянином, только бритты: пикты, селговы, корнавы, думноны, даже бриганты. Без рук и ступней, с окровавленными телами, с разодранными брюшинами, с изуродованными лицами. Были среди них и те, чьи жизни закончились от меткого попадания стрелы или удара меча, а кочевники по той или иной причине поторопились отрезать конечности в качестве доказательства своей охоты для богов. Но больше, гораздо больше было тех, кому не повезло в быстрой смерти. Были среди них и те, на конечностях которых были видны следы впившихся верёвок. Эска вновь и вновь вспоминал те два трупа, что они с Марком нашли около самой стены, наверняка они тоже были здесь. Тех, кого долго пытали кочевники во славу своих богов, тех, кто молил о смерти, и для кого она растягивалась на часы.

Теперь уже нельзя было обмануть себя тем, что призраки мерещатся во хмелю, что это всего лишь ветер треплет снасти, а не звучат голоса убитых. Они бродили по деревне, местные на них обращали внимания меньше, чем на собственных детей. И было похоже, что призраки пугали только Эску и тех мальчиков, которых приводили в деревню впервые. Подростки постарше пытались делать вид, что им такое привычно. Юноши, которым в этот год предстояло стать мужчинами, старательно отводили взгляд, пытаясь не ёжиться от дыхания призраков. Несколько раз Эска замечал, как призраки окружали Марка, жестикулируя и наперебой рассказывая что-то. Марк смотрел прямо на них, но он не боялся, как будто видел такое и раньше. Порой среди призраков проскальзывали странные тени, колеблющиеся, видимые только краем глаза, не похожие ни на людей, ни на зверей. Они были ещё более пугающими.



Отлив перед ночью богов был необычно большим. Море оголило целую косу, образовав отмель с перешейком до самого скопления островков, находящихся чуть в отдалении от деревни. С утра до вечера женщины и рабы складывали костры из древесины, выброшенной морем за прошедший год, и высушенных водорослей. Отмачивалось засоленное мясо, и зажаривалось на кострах свежее. Перед самой кромкой воды на кожаных плащах редкой россыпью выложили подношения кочевников. То, что раньше тухло в ямах, сейчас было предъявлено морю. Солнце не скрывало почерневшие потёков крови, скрюченные пальцы с вырванными ногтями, белые кости, торчащие из мертвой плоти. Но жизнь еще не сдалась: в мертвой плоти копошились толстые белые черви. Как сам Эска когда-то, оказавшись в рабстве, продолжал дышать и есть, испражняться и работать, ненавидя себя и свою судьбу.

Перед сумерками народу собралось так много, что Эска не сразу понял, что большинство из них призраки. Местных детей и женщин уже не было, они попрятались по хижинам. Это была ночь богов и мужчин.

Эска обернулся, почувствовав холодное касание. Рядом с ним стоял призрак, он смотрел на Эску одним глазом, второй почти вываливался из глазницы. Этого человека Эска уже знал, запомнил его, когда проезжал с Марком несколько недель назад мимо крошечного селения. Там жили всего несколько человек: мужчина и его жена, две старухи и дети, один из которых сейчас цеплялся за руку отца. На месте глаз была запёкшаяся корка крови, на месте носа — зияющая дыра, рот был прорезан от уха до уха, как и у его отца, ручки закрывала старая грязная тряпка, нелепо наброшенная на плечи. Но Эску не покидало ощущения, что ребёнок смотрит на него также пытливо, как и при первой встрече.

— Ты живой? — у призрака оказался вполне дружелюбный голос. — Но ты всё-таки здесь?.. И твой римлянин тоже здесь, я его видел. Ему я уже сказал, и тебе скажу: уходите отсюда утром на рассвете, иначе старый вождь ни тебя, ни римлянина сам не отпустит.

Эска пытался что-то ответить, но призрак, кивнув самому себе, сказал решительным, но надломленным голосом:
— Я отведу вас до границы. Утром. Но сначала провожу сына. А ты иди к остальным мужчинам и не выходи на пляж сегодня ночью. Здесь не место для живых.

Эска брёл к камням за которыми начиналась тропка к деревне, пробираясь среди холодных и тёплых тел, среди тех, кто уже был уже мёртв, и тех, кто был жив, среди тех, кто уйдёт сегодня за море, и тех, кого оставят на берегу боги. Он вспоминал, как в детстве мечтал пройти ритуалы своего племени и стать мужчиной. Сегодня он планировал повторить ритуал, очиститься от скверны рабства, он готовился вместе с юношами, но сейчас знал, что ни ритуалы, ни новая инициация уже ничего не изменят. Ни для него, ни для других. Тот страх и волнительное предчувствие, которые он испытывал при инициации в юности, не шли ни в какое сравнение с ужасом и чувством гадливости, что он чувствовал сейчас. Он хотел, чтобы происходящее оказалось одним из тех страшных снов, что снились в доме Аквилы. Он хотел проснуться в Каллеве, услышать, как Састика громыхает горшками на кухне, готовя завтрак, в безопасности и среди привычных вещей.



Остальное он помнил отрывками, смутно, через опьянение от браги — того пойла, что пили мужчины племени. Сегодня оно отличалось: пьянило голову, но рождало не тепло, а злость, и… страх. Он видел, как на образовавшуюся отмель вывели нескольких детей, которых привели в деревню в первый раз — Эска узнал их. Сначала каждому сделали надрезы на груди и на спине, а затем перерезали горло одному за другим. Часть тел свалили в воду, часть оттащили к началу косы, там, где два больших костра отмечали начало пути.

Лиатан толкнул Эску под руку, и, показывая на костры кубком, проговорил заплетающимся голосом:
— В этом году приношения лучше, чем в том. Богам понравится. Они дадут нам больше рыбы и дров и благословят наших воинов, чтобы они приносили больше трофеев и больше душ.

Только сейчас Эска понял, что вокруг него остались лишь молодые воины, старших не было, но ему стало уже все равно. Он смотрел, как на пространство между костров один за другим выходили юноши, которые должны были пройти инициацию. Каждый из них подходил к телам мальчиков, ладонями зачерпывал кровь и обмазывал себе щёки и грудь. Среди них не было тех, кто родился в племени, для них существовали другие обряды.



На тот момент, когда юношей оказалось уже почти два десятка, Эска понял, что слышит стук барабанов, хотя не мог понять, откуда он доносится, да и в деревне не видел ни одного барабана. Вокруг него не было тишины. Мужчины громко смеялись и обсуждали юношей: кто из них пройдёт испытание и станет воином племени, кого выберут боги и заберут к себе, а кто не выдержит и пополнит кучу тел.

Эска терялся в потоке эмоций, безумие подхватывало его и несло вместе с остальными. И только прикосновение холодных рук остановило Эску в тот момент, когда в едином порыве воины ринулись вниз, на косу, с криками и гиканьем окружая юношей.

— Тебе не стоит там быть, — рядом стоял призрак с пляжа.

Неожиданно безумие, которое, казалось, окутало Эску плотным коконом и контролировало его, отхлынуло, и он без сил упал на колени. Он не мог отвести глаз от людей на пляже, сплетающихся в диком танце ритуала, он не мог шевелиться. Чувствовал тяжесть в ногах и руках, что притягивала его к земле, не давая сдвинуться с места.

Он видел, как из моря появился бог, и в руках его был орёл. Римский орёл! Орел отца Марка, которого они искали! Он видел, как призраки сплошной волной заполонили берег, направляясь к богу и к морю, как толпа мертвецов тащит за собой нескольких юношей.

Но страшнее всего было увидеть среди них Марка. Римлянин пробирался к своему орлу, распихивая призраков, воинов и юношей, не разбирая кто из них кто.

— Марк. Марк, стой. Не ходи, Марк! Марк! — Эска осип быстрее, чем понял, что кричал, он не чувствовал ледяных рук на плечах, когда вырывался. Он видел, как волна призраков и людей накрыла Марка с головой.

— С ним всё хорошо. Боги его не заберут, — призрак терпеливо выговаривал Эске, снова и снова повторяя слова, не отпуская его из своих рук. И, когда Эска немного успокоился, сказал: — Скоро бог уйдёт и уведёт новые души. Останутся только те из живых, кому суждено стать кочевниками. Но они очнутся только к вечеру и способны к охоте будут не скоро. Если ты со своим римлянином уедете, как только начнёт светать, то успеете доехать до перевала, а там я покажу дорогу вам.

— Но орёл? Марк без него не уйдёт. — Эска еле дышал, глазами он искал Марка в том столпотворении, что творилось на берегу.

— Сейчас ты его не достанешь, а через несколько часов жрец отнесёт его в святилище, куда нет хода простым смертным. Да и прилив утром вновь перекроет косу, — призрак немного помолчал и очень тихо добавил: — Твой римлянин особенный. Он разговаривает с нами и диким народцем, может, ему удастся найти вход в святилище. Но сейчас готовься к отъезду.

Призрак резко вздёрнул Эску на ноги и толкнул в сторону деревни.

Несколько часов понадобилось, чтобы привести лошадей, найти оружие и теплые плащи. Но Эска вышел на берег, заполненный телами воинами, когда ещё было темно и далеко до рассвета. Ушло много времени и сил, чтобы найти римлянина. Было страшно, он боялся разбудить воинов, ноги скользили на крови, которую ещё не впитал песок.

Но он нашёл Марка и убедил, что он ещё верен ему. Они прошли до острова по мели, и Марк нашёл вход в святилище. Они успели добыть орла и покинуть деревню с первыми лучами солнца.

Призрак сдержал обещание, показывая дорогу к тайному перевалу в горах, а потом к реке. Он охранял их ночью на привале, когда нельзя было зажечь огонь, и они с Марком укрывались одним плащом, стараясь согреться и поспать. Они пообещали найти то маленькое поселение и достойно похоронить трупы.

Когда Марк обессилел и больше не смог идти, Эска спрятал его в надежном месте и отправился искать помощь. Призрак проводил Эску к тропинке, ведущей к деревне племени селговов.

— Зачем ты нам помогаешь? — спросил Эска перед прощанием.

— Я видел, как убивали мою семью, видел, что кочевники сделали с моей женой и детьми. То, что они бритты, не делает их лучше римлян. Отсутствие орла ослабит их влияние. Может племена вновь объединятся — теперь против кочевников.

Призрак немного помолчал, посмотрел наверх, на верхушки деревьев, и продолжил:

— А я найду вход в страну мертвых, и воссоединюсь со своей семьей.

Эска поднялся по берегу и пошёл вдоль реки, и когда обернулся перед поворотом, призрачный силуэт еще был виден, смутный и бесконечно одинокий.

Название: Ворон Митры
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: мини, 1009 слов
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Марк
Категория: джен
Рейтинг: R
Предупреждения: графическое ритуальное убиение животного
Примечание: Пре-канон, вольная реконструкция обряда посвящения в Вороны Митры.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Ворон Митры"

Густой мрак робко жмется к углам просторной пещеры. Факелы горят ровно и высоко, отбрасывая яркие охряные отсветы на гладкие своды, расписанные, кажется, до самого потолка, где сквозь широкий пролом виднеется далекое усыпанное яркими звездами небо. Марк дышит глубоко и размеренно, вопреки колотящемуся, кажется, у самого горла сердцу. После нескольких дней — недель? — во мраке одинокой кельи размером два локтя на три, заключенной глубоко в толще горы, куда не доносилось не малейшего звука, ни малейшего проблеска света, чувства обостряются до предела. Он ощущает мелкие камушки и песок под босыми ступнями, жар факела на правом плече, прохладу ночного воздуха на обнаженным теле. Он жадно втягивает ноздрями терпкий аромат незнакомых трав, курящихся в бронзовых жаровнях, легкий чад факелов и запах тел шестерых юношей, что, как и он сам, готовы к последнему испытанию перед посвящением в вороны Митры.

К ставшим привычными за эти несколько минут запахам скоро примешивается еще один: густой, тяжелый, животный. Марк чувствует, как под ногами еле ощутимо вздрагивает земля, а потом из темного устья пещеры, там, куда не добирается свет факелов, появляется высокая тень. Очертания фигуры дрожат и расплываются, отсветы факелов выхватывают ее фрагментами: массивная, нечеловеческих размеров голова, широкое тело, бронзовые бляхи ремня, удерживающего ножны с коротким мечом. Марк стоит ближе всех, и он чувствует, как каждая мышца в его теле дрожит, отзываясь на тяжелую поступь приближающегося бога.

Фигура останавливается на самой границе очерченного факелами круга света. Массивная голова поворачивается из стороны в сторону, подолгу задерживая на каждом из юношей тяжелый, пробирающий до костей взгляд. Марку кажется, что на нем он задерживается чуть дольше. Бог — Митра — шагает на свет, и Марк жмурится: отблески факелов тысячью искр вспыхивают на покрывающей обнаженное тело бога с ног до головы лоснящейся львиной шкуре. Разверстая пасть с ниспадающей по сторонам косматой гривой подобно капюшону скрывает лицо, тяжелые складки очерчивают широкие плечи, могучее тело: литые плиты грудных мышц, темную дорожку жестких волос сбегающую от пупка к низу живота, тяжелый, толстый даже в спокойном состоянии уд. Следом за богом в центр круга, образованного юношами, выходит большой белый бык.

Животное идет тяжело переставляя ноги, но покорно, словно в полудреме. Голова склонена, мощную шею украшает венок из острых темно-зеленых листьев, усыпанных мелкими белыми цветами. Бог останавливает быка одним лишь прикосновением между широко расставленных глаз; уперевшись в его ладонь, животное попросту замирает. Бог вновь поочередно оглядывает юношей, и на этот раз у Марка нет никаких сомнений: взгляд задерживается на нем.

Бог манит его к себе. Марк не уверен, как ему удается сделать хотя бы шаг — сердце перепуганной птицей колотится о ребра. Крутые бока быка поднимаются и опадают. Марк чует исходящий от него тяжелый животный запах возбуждения и страха. Бог опускает тяжелую ладонь Марку на загривок — от нее идет жар — и подталкивает его к быку. Лоснящаяся шерсть скользит под пальцами. Марк кожей чувствует ровные, чуть замедленные удары большого сердца. Цветы в венке испускают тревожный и сладкий аромат.

Рука бога скользит по хребту Марка вниз, оставляя на коже раскаленный, словно проплавленный след. В ладонь Марку вкладывают рукоять меча. Сверху, когда он сжимает пальцы, ложится рука бога — стоя вплотную, тот не то повторяет все его движения, не то направляет их. Животное, словно почуяв неладное, переступает массивными ногами, дергает шкурой и, тяжело мотнув головой, издает низкий, утробный звук, полный тоски и муки. Марк, повинуясь движениям бога и подчиняясь им, ловит быка за рог, заставляя поднять голову.

Беззащитно подставленное горло кажется легкой добычей, но на деле это не так. Требуется твердая уверенная рука, чтобы вот так, без замаха, одним плавным долгим движением рассечь толстую шкуру, глубоко погрузить лезвие в мышцы, жилы и... В ноздри бьет густой медный запах крови. Горячий поток фонтаном брызжет из раны, с ног до головы окатывая Марка, окропляя ближайших к нему юношей и каменный пол, куда кто-то уже поставил широкую бронзовую чашу.

Несколько мгновений бык еще стоит: Марк видит, как большой темный глаз медленно заволакивает пелена, чувствует ладонью дрожь большого тела, и он уверен, что бог чувствует ее тоже — через него. Затем передние ноги животного подгибаются, и оно тяжело оседает наземь — мокрые от крови пальцы Марка скользят по рукояти, меч выворачивается из руки и остается торчать в ране.

Кровь теперь изливается медленными, вялыми толчками. В воздухе, перебивая аромат трав в жаровнях, густой и тяжелый, разливается ее запах. Марку кажется, что он слышит, как стучит сердце умирающего быка, как эти медленные вязкие удары отдаются в полу и каменных сводах пещеры, где творится таинство Митры, как отзываются в его теле легкой, едва ощутимой дрожью. Его собственное сердце, кажется, тоже замедляет удары. Рассеченное горло быка издает последний влажный сипящий хрип, и животное затихает. Рана зияет, словно второй рот. Сквозь красное, еще напитанное кровью мясо проступают белые струны жил.

Под сводами митреума устанавливается чуткая тишина: кажется, что еще мгновение — и можно будет услышать, как задрожит небесный свод, когда Митра сдвинет его на предназначенное место. Где-то за пределом очерченного светом факелов круга раздается низкий металлический звон, будто кто-то ударяет чем-то тяжелым по гонгу. Они — Марк и шестеро тех, кто проходит с ним в эту ночь таинство посвящения — вздрагивают, будто земные сферы и впрямь были сдвинуты рукою божества. Звук нарастает, ширится, распирает изнутри своды митреума, рвется наружу, до основания сотрясая скалу. Бог отпускает Марка и, наклонившись, одним движением выдергивает короткий меч из нанесенной раны. Где-то внутри лезвие влажно скрипит о кость, и от этого обыденного, мирского звука оглушительный звон истончается и сходит на нет.

С лезвия на пол святилища падают тяжелые капли. Несколько капель, замечает Марк, когда бог разворачивается к нему, неторопливо стекают по широкой груди. Сам он залит кровью с ног до головы. Когда повернутое плашмя лезвие касается его внизу живота, оставляя кровавый, похожий на зияющую рану след, Марк не вздрагивает, и в тени, скрывающей лицо бога, ему чудится молчаливое одобрение. Бог касается их так каждого по очереди. К тому времени, когда он снова оказывается подле Марка, кровь из раны на горле быка совсем перестает течь. Широкая бронзовая чаша с узором из переплетенных фигурок собаки, змеи, ворона и ветвей, похожих на те, что догорают в курильницах, до краев полна на глазах густеющей жижи. Когда Марк отпивает из поднесенной чаши, кровь, жирная и теплая, ударяет в голову сильнее, чем сладкое вино, и он едва замечает боль, когда меж его бровей прикладывают раскаленное докрасна клеймо, означающее ступень ворона Митры.

Название: Возвращение домой
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: миди, 4069 слов
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Эска/Марк, дядя Аквила
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort
Рейтинг: R
Краткое содержание: Дорога к дому бывает долгой.
Предупреждения: Вольное обращение с кельтской мифологией и календарем.
Примечание: Пост-канон.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Возвращение домой"

Усталость накатывала тяжелыми оглушающими волнами. Теперь, когда дело было сделано, и орел обрел последнее пристанище в тайнике под мозаичным полом домашнего святилища, Марк по-настоящему ощутил, насколько же он вымотан. Долгие месяцы скитаний в глуши, среди враждебно настроенных племен, постоянный страх и изматывающее напряжение погони разом напомнили о себе. Его шатнуло. В серых глазах Эски появилось беспокойство.

— Центурион?

Он шагнул ближе, и Марк с благодарностью оперся на подставленное плечо. Волчок тут же пристроился рядом, задрав к ним лобастую голову и тревожно поскуливая.

— Прошу прощения, дядя. Легат. Я очень устал…

Кустистые брови дяди Аквилы сошлись над переносицей, но Клавдий Иеронимиан опередил его, положив могучие руки на плечи Эски и Марка.

— Не мудрено. Судя по вашему рассказу, вы прошли через преисподнюю, и выглядите соответствующе. Отдыхайте. Оба.

Эска привычно поднырнул под руку Марка и положил ладонь на пояс, принимая большую часть его веса на себя. Марк, спиной чувствуя встревоженный взгляд дяди Аквилы, старался идти ровно, по крайней мере, пока они не свернули на колоннаду, ведущую к его спальне. Нога подгибалась и с каждым мгновением болела все сильней. Эска взглядом спросил, не нужно ли остановиться передохнуть, но Марк только мотнул головой: он был уверен, что если остановится, то упадет и тогда уже точно не поднимется.

В спальне было тепло. Слабо пахло дикой вишней, ветки которой кто-то из слуг положил в жаровню. Пламя в ней горело высоко и ровно, и в его свете их странная двухголовая тень о трех ногах заметалась по стенам.

Эска усадил его на край ложа, снял с него тунику и принес другую — длиннее и мягче. Помог улечься. Волчок тут же пристроил лобастую голову на краю ложа, поскуливая, будто маленький щенок, впервые отлученный от молока матери. Марк, прикрыв глаза, на ощупь погладил его по морде. Чуть прогнувшись, скрипнуло ложе, Эска коснулся его плеча.

— Спи, — тихо сказал он Марку. — Спи. Я буду рядом.

Марк хотел еще что-то сказать, но силы окончательно его оставили, и он провалился в тяжелый, больше похожий на забытье сон. Наутро он не поднялся.

* * *

Все перенесенные тяготы, все напряжение, которому Марк безжалостно подвергал больную ногу, особенно на последнем отрезке пути, решили отыграться на нем разом. Рубцы воспалились, и лихорадочный жар, растекаясь от них, к утру охватил все его тело. Свет, даже слабый, резал глаза, но стоило смежить веки, как в темноте перед ним бесконечной чередой принимались кружить смутные тени, то приобретая слабо узнаваемые образы мест и лиц, то расплываясь бесформенными темными пятнами.

— Тш-ш-ш, — успокаивал Эска, обтирая его пылающие грудь и лицо мокрой тряпкой и раз за разом возвращая на место шкуры, которые Марк упрямо скидывал, пока метался в жару. — Тш-ш-ш.

В доме вновь появился целитель — на этот раз обошлось без ножа, — но его руки были так же уверены и нежны, как руки Руфрия Галария. Вердикт был однозначным: покой, покой и еще раз покой.

— И кормить, пока не перестанут напоминать волков в голодную зиму, — добавил целитель, с неодобрением глядя на заострившиеся скулы и впалый жилистый живот Марка.

Целитель оставил после себя множество кожаных мешочков со снадобьями и травами и подробные инструкции по приготовлению мазей и настоек для снятия воспаления и жара. Скоро в спальне снова поселился терпкий запах лекарственных трав, а горькое маковое молоко вновь пришло на смену подогретому вину со специями.

Сны Марка были полны крови. Алые плащи и гребни шлемов Испанского легиона таяли под напором накатывающего волна за волной воинства бригантов. Стремительные тени карабкались по стенам Иски Думнониев, и доски под ногами Марка делались скользкими и липкими. По стылому британскому небу, полыхая, разливался кровавый закат, и погоня следовала по пятам, как бы они не петляли. Но какое бы видение Морфей ни посылал ему, заканчивалось оно всегда одинаково: на фоне грозового небо факелами полыхали остовы крепостных башен, и от них на Марка, грохоча на каменистом склоне и со свистом рассекая воздух лезвиями, закрепленными на втулках колес, неслась огромная красная колесница.

Он просыпался, дрожа всем телом, и чувствуя, как на коже проступает холодный пот. В ушах стоял гул крови, ногу сверху донизу пронизывала боль, к горлу подкатывала дурнота, и из-за липкого тумана в голове и тяжелого запаха настоек ему казалось, что весь этот год ему привиделся и над ним еще суетится старый Авл или готовит инструмент Руфрий Галарий. А потом он различал сидящего на краю ложа Эску и снова проваливался в сон под его тихий голос.

— Тш-ш-ш. Охота позади, Марк. Мы вернулись, центурион. Спи.

Так один за другим проходили дни, теряясь в тумане спутанных сновидений и боли, а потом однажды Марк открыл глаза и понял, что голова у него ясная, а мучительная дергающая боль в ноге утихла до привычной надоедливой, ноющей. Тело ощущалось слабым, будто у новорожденного щенка. Марк с трудом повернул голову. В жаровне потрескивал огонь, по черепичной крыше монотонно стучал дождь, в саду жалобно шелестели яблони и то и дело слышались завывания холодного ветра.

— Который сейчас день? — хрипло спросил Марк. Лежавший у него в ногах Волчок навострил уши, а Эска, подняв голову, отложил плащ, починкой которого он был занят, и, наклонившись над Марком, коснулся его лба тыльной стороной ладони.

— Восемь дней до январских календ, — ответил он, придвигаясь ближе и поднося к губам Марка чашу. — Пей.

Это оказался густой мясной бульон — наваристый и еще теплый. Марк медленно, в несколько приемов, опустошил чашу и уронил голову на ложе, бездумно глядя в знакомый потолок.

— Почти два месяца, — сказал он вслух, когда наконец получилось высчитать, сколько времени прошло с момента их возвращения.

Эска кивнул. Волосы у него за это время отросли еще сильней и вились теперь надо лбом пшеничного цвета вихрами. Заострившееся за время скитаний лицо снова чуть округлилось — видимо, Сасстикка времени даром не теряла.

— Что тут было? — спросил Марк, и Эска ненадолго задумался.

— Ну, друг твоего дяди, легат, уехал дней через десять после нашего возвращения...

Эска обхватил колено руками и принялся пересказывать местные новости. Марк уснул, так и не дослушав, как новый возничий магистрата не вписался в поворот по осенней грязи и чуть не вдребезги разбил колесницу.

* * *

Короткие зимние дни медленно сменяли друг друга. Большую часть времени Марк спал, просыпаясь только для того, чтобы поесть или с помощью Эски добраться до отхожего места. Воспаление постепенно сходило, болезненно-красные рубцы на бедре понемногу бледнели, но он все равно чувствовал себя слабым и больным, а боль, пусть и потерявшая остроту, еще иногда будила его ночами.

Настала самая студеная пора британской зимы. Эска, возвращаясь из сада с вишневыми ветками для жаровни, приносил на плаще хлопья снега. Следовавший за ним Волчок с разбега запрыгивал на ложе Марка и прятал у него в ладони холодный нос. Сасстикка по два раза на дню приносила обжигающе горячие лепешки с медом и подогретым вином с пряностями, а на недоуменный лай Проциона, требовавшего подобного обращения, только била здоровенного кобеля полотенцем по носу. Раньше Марк радовался такому угощению, но сейчас если не напоминали— не ел, охотно скармливая свою порцию Волчку.

В самые студеные ночи, когда выходившие в сад двери скрипели под особенно яростными порывами ветра, Эска сдвигал оба ложа — ему, как вольноотпущеннику, поставили в спальне Марка свою постель. Волчок забирался к ним и осторожно вытягивался вдоль больной ноги Марка. Эска устраивался с другой стороны и, убаюканные теплом, они с волком быстро засыпали, а Марк подолгу лежал в темноте, слушая их ровное дыхание, завывание ветра в саду, и ощущал, как мало-помалу его охватывает странное оцепенение.

Эта зима ничуть не походила на первую его зиму в Каллеве. Он сумел вернуть орла. Мог гордиться отцом, теперь, когда все сомнения в его доблести и верности легиону до самого конца рассеялись. У него были верные Эска и Волчок. Но все, что он ощущал — усталость и растерянность. Он сделал для отца и Девятого легиона все, что было в человеческих силах, и теперь просто не представлял, что же делать дальше с самим собой.

* * *

Зима отступала не торопясь, и так же медленно к Марку возвращались силы. Опираясь о плечо Эски, он постепенно начал выбираться за пределы своей спальни, сначала чтобы составить дяде Аквиле компанию за трапезой, потом чтобы сыграть партию-другую.

В день, когда они добрались до купальни, Марк не выбирался из воды, пока на кончиках пальцев не порозовела и сморщилась кожа. Эска поглядывал на него с привычной своей сдержанной полуулыбкой, но не торопил. А потом как-то раз, доковыляв до раскинувшегося позади дома сада, Марк заметил, что почки на деревьях набухли, небо над головой свежее, словно дочиста отмытое после зимы, и убегающий вниз склон холма с солнечной стороны подернулся легкой зеленоватой дымкой. Отъевшийся за зиму Волчок с радостным лаем покрутился по саду и застыл, с разбегу плюхнувшись в кучу прелой листвы под яблонями.

Марк спустился с раскрошившихся от времени ступеней, смахнул со скамьи из серого пурбекского мрамора побуревшие сморщенные листья и осторожно сел, оберегая раненую ногу. Камень под ним был прохладным, но Марк знал, что не пройдет и нескольких недель, как солнце начнет прогревать его поверхность. В бурых, налитых после зимы соком ветвях над его головой запела пичуга. Волчок скосил на нее глаза, но, решив, что добыча не стоит усилий, только зевнул, показывая острые зубы и розовую пасть, и не тронулся с места. На колоннаде прошелестели шаги, и со ступеней сбежал Эска. Под мышкой у него был зажат свиток новой кожи с завернутыми в нее инструментами, а в руках он держал старый, украшенный тяжелыми бронзовыми бляхами пояс. Марк собирался починить его еще прошлой зимой, но все не доходили руки, а потом и вовсе пришла весть об орле, и прочие заботы были забыты.

Эска аккуратно положил принесенное на скамью, потянулся всем телом и сел рядом, коснувшись плечом плеча, хотя места было достаточно для обоих.

— Весна, — сам не зная зачем, озвучил Марк очевидное.

Эска, прищурившись, поглядел на темнеющую вдали кромку леса Спинайи.

— Весна, — подтвердил он.

Вывалявшийся в листьях Волчок подлетел к ним, плюхнулся на пушистый, весь в клоках вылезающего зимнего подшерстка зад, и Эска принялся выбирать из его шкуры застрявший мусор. Волк прищурившись глядел на высоко стоящее солнце, зевал и время от времени, вытягивая морду, облизывал заботливые ладони Эски. Марк расстегнул застежку плаща — на полуденном солнце стало жарко — и притянул к себе инструменты и ремень, прикидывая, как половчее снять тяжелые бляхи с истрепавшейся кожи.

* * *

Былая выносливость и силы мало-помалу возвращались к Марку. С помощью Эски он вернулся к своим упражнениям. Не проходило и дня, чтобы они не ходили на реку плавать, а когда лето окончательно вступило в свои права, вернулись к излюбленному занятию — охоте. Подросший еще на фут, заматеревший и совершенно великолепный Волчок теперь неизменно составлял им компанию.


Тихо ворковала на перекатах река. Не утомленный еще долгой погоней волк бодро чавкал по грязи, гоняясь по мелководью за маленькими верткими лягушками. Заросли осоки, окружавшие давно облюбованный Марком и Эской пятачок, шелестели под слабым послеполуденным ветром. Эска неторопливо потрошил кабанью тушу. Они выследили зверя еще позавчера, а нынче, встав до свету, подняли его и погнали в сторону реки, отрезая от знакомых троп и подгадывая момент для решающего удара.

Марк подошел к реке вымыть перемазанные в крови руки и замер, заглядевшись на говорливый, поблескивавший на солнце поток. Здесь в излучине, где течение делалось медленным и ленивым, берег бурно порос осокой, и ее длинные стебли, не выдержавшие зимних ветров или тяжести изредка выпадающего снега, ломаясь, образовывали множество мелких заводей. В одной такой и плясал сейчас принесенный ветром или пригнанный волнами бурый кленовый листок. Течение, слабое, но ощутимое даже здесь, влекло его дальше, но образованная поникшими стеблями плотина не пускала на стремнину, и листок бесцельно метался по пятачку величиной локоть на локоть, сморщенный, дрожащий и, кажется, готовый вот-вот пойти ко дну.

Марк никак не мог отвести от него взгляд, потому что с самого возвращения напоминал себе такой вот листок, бессильно кидающийся на неприступные стены. Он думал о будущем — конечно же думал. Военное ремесло — единственное, которое он знал, и в котором был хорош — было для него по-прежнему недосягаемо. О возвращении под крышу «дядюшки» Тулла Лепида не могло быть и речи, но и в доме дяди Аквиллы, каким бы гостеприимным тот ни был, он не мог жить до конца жизни нахлебником. У свободного человека в мире Марка было не так уж много дорог. Он мог бы возделывать землю — это ремесло он тоже знал неплохо, хоть никогда и не занимался им, — но у него не было земли, и денег, чтобы ее приобрести тоже не было. Марк мрачно смотрел, как легко струящийся меж зарослей осоки поток бросил кленовый лист на выступающий обломок стебля, и тот, надорвавшись, затрепетал, готовый прекратить борьбу.

— Вечно вы, римляне, смотрите вдоль вами же проложенных дорог, — раздалось у него над ухом добродушное ворчание Эски.

Бритт закончил разделывать тушу, спустился к галечной отмели и теперь, наклонившись, отмывал по локоть запачканные в крови руки и нож.

— Прямые дороги, ровные углы, — продолжал между тем Эска. — Тупики, в которые вы сами себя загоняете.

Он распрямился, убедился, что лезвие ножа сверкает на солнце, и, шагнув вперед, отогнул несколько стеблей, окружающих заводь. Река с шумом ринулась в освободившееся пространство. Кленовый лист вздрогнул, оправился и, подхваченный говорливым потоком, покинул свой маленький закуток и устремился следом за беспокойными водами. Марк следил за ним взглядом, пока маленькая красная точка не растворилась за прихотливо изгибающейся излучиной реки, и только потом медленно поднялся.

Бычий пузырь оцепенения, окружавший его с зимы, вдруг натянулся и загудел низко и тревожно, готовый порваться. Внутри — белая и ослепительная — вскипала жажда действий. Словно искусанный слепнями бык, Марк был готов — хотел — мчаться куда угодно, лишь бы вперед, не разбирая дороги, не думая о каждом следующем шаге, но совершая его.

Эска обернулся на шум его шагов за мгновение до того, как Марк сгреб его в охапку, прижался всем телом и, вплетаясь пальцами в отросшие волосы, впился в губы бритта отчаянным поцелуем. Они делили ложе и раньше, и их соития приносили им обоим утешение и тепло, обещание и надежду, ласку и уверенность, а теперь Марк хотел… Теперь Марк хотел лишь забыться в чужих объятиях, ускользнуть хоть ненадолго от снедавших его мыслей. Это было нечестно по отношению к ним обоим и…

— Т-ш-ш, — Эска издал мягкий цыкаюший звук, каким бритты успокаивают раскричавшихся детей и рвущихся с привязи животных. — Ш-ш-ш.

Марк дернулся было в сторону, но Эска, позволив их телам чуть отстраниться, не разомкнул объятий. Одна его ладонь по-прежнему лежала у Марка на пояснице, другая перебирала отросшие волосы.

— Я знаю, что Центурион еще не вернулся домой, — сказал он голосом, едва слышным за говором реки. — Это ничего. Я подожду.

Марк хмыкнул, затихая. «Домой». Он даже не знал где теперь был его дом: здесь, в Каллеве, в Иске Думнониев, в усадьбе Туллия Лепида, в заброшенном имении в Этрусских холмах — где? Где теперь был его дом?

— Дом там, где сердце, — мягко сказал Эска, и Марк только тогда понял, что произнес последние слова вслух. Он фыркнул, дрожа. Стремительной волной нахлынувшее возбуждение так же быстро отступало. Сердце. Его сердце всегда рвалось за Адрианов вал — отыскать орла, восстановить честь Испанского легиона, и теперь, когда эта задача была выполнена, к чему лежало его сердце… Кто знал?

* * *

Письмо от Клавдия Иеронимана добралось до дома дядюшки Аквилы на исходе лета, лишь на несколько дней опередив богато украшенные печатями официальные бумаги. Пособие выслужившего полный срок центуриона. Гражданство. Земля и сестерции. Земля.

Марк чувствовал себя, как тот кленовый листок, вдруг подхваченный ринувшимся в освободившееся русло потоком.

По установленному обычаю земля жаловалась там, где проходила последняя военная служба. В Британии.

— Центурион может поехать и посмотреть, — осторожно сказал долговязый, тощий и едва начавший бриться клерк, доставивший бумаги.

Марк только кивнул, все еще оглушенный и ослепленный новостями, и спустя десять дней они с Эской поехали.

* * *

Южная Британия была тем местом, где Рим щедро раздавал наделы. Здесь, всего в паре сотен лиг южнее Адрианова Вала, климат ощутимо смягчался. Широкие пастбища и заливные луга пересекали говорливые шумные реки. В долинах охапками рос облюбованный пчелами тимьян, а на склонах меловых холмов возвышались рощи дубов, ясеня, елей и вездесущего в этих краях терновника. Студеные северные ветры не добирались до этих мест, а проторенные легионами Рима дороги и поселения, растущие вдоль них, словно грибы, обеспечивали поселенцам оживленную торговлю.


— Здесь, — сказал Эска, натягивая поводья. Его мохнатая пегая кобылка послушно остановилась, скосила глаза и потянулась к растущему вдоль тропы репейнику.

— Здесь? — удивленно оглядываясь, переспросил Марк.

За последние недели лета и первый месяц осени они объехали, наверное, всю более или менее обжитую часть Нижней Британии и так и не нашли места, на котором бы остановился их взгляд. Было или слишком мало воды, или слишком далеко от дорог и людских поселений, или слишком каменистая почва, или, наоборот, сплошной песок. Постоянно находились причины, которые гнали их все дальше и дальше, и вот — здесь? Марк огляделся.

К северо-западу от того места, где они стояли, плавными волнами возвышалась череда поросших лесом холмов, укрывавшая широкую, плоскую, как стол, долину, плавными, почти незаметными глазу уступами, спускавшуюся к пересекавшей местность по восточному краю реке. Локтях в двухстах ниже по течению густо поросшая ивняком река делала плавный изгиб, открывая широкий галечный пляж. В глубоких заводях и на каменистых перекатах то и дело поблескивала чешуей крупная рыба. Еще дальше был естественный уступ, образовавший широкую, защищенную с трех сторон нишу, площади которой как раз хватило бы под средних размеров виноградник. Марк знал это, потому что оттуда они и приехали.

— Здесь, — уверенно повторил Эска, спешиваясь и на пробу с поддевая ножом дерн. Внизу оказалась густая, жирными комками рассыпавшаяся в пальцах земля.

— Ладно, — согласился Марк, спешиваясь, и поморщился, когда вес тела пришелся на отвыкшую за время путешествия верхом от нагрузок ногу. — Здесь.

До сих пор словно прислушивавшийся к их разговору Волчок сорвался с места прыжком и понесся по лугу кругами, загребая землю могучими лапами.

* * *

«Тебе не обязательно было оставаться в этой глуши сразу. Мог бы перезимовать под надежной крышей, приготовиться к жизни в лишениях, собрать провизию, припасы, семена…» — писал той зимою дядюшка Аквилла.

И почти каждое письмо заканчивалось неизменным: «О боги! Ведал ли я, какой покойной жизнью жил, пока в Каллеве не объявился ты!»

Марк понимал — они с Проционом скучали.

* * *

Для самого Марка это тоже была странная зима. Он чувствовал себя так, будто снова оказался к северу от Адрианова Вала, хотя разумом понимал, что они по-прежнему в полной безопасности под защитой Рима и его легионов.

Вернулись неспокойные сны. Полыхающие сторожевые башни и красную колесницу сменили бесконечные муторные видения о пребывании в племени людей-тюленей. Безрадостные будни, полные трудов, унижения и выжигающего сердце из груди ощущения предательства. Стылое, сизое, словно рыбьи внутренности, небо над головой. Вышорканные тюленьи шкуры, закрывающие вход в прокопченные тесные жилища. Марк, задыхаясь, просыпался в их небольшой уютной хижине, терпко пахнущей сосновой смолой и неостывшими с вечера углями, и подолгу лежал, вглядываясь в темноту.

— Тш-ш-ш, — не просыпаясь, выдыхал ему в загривок Эска. — Тш-ш-ш. Мы вернулись, Марк. Мы вернулись.

Волчок сонно переворачивался с боку на бок у них в ногах.

* * *

Настоящее земледелие, как быстро понял Марк, здорово отличалось от всего того, что он наблюдал в Этрусских холмах и, к сожалению, от того, что писал Вергилий в «Георгиках». Эска, будучи в своем племени оруженосцем и воином, занимался возделыванием земли не больше него, но в отличие от него обладал странным на нее чутьем. Он мог точно сказать, прорастет саженец или нет, и дадут ли те или иные семена всходы. К несчастью, Марк с Эской открыли эту его способность не сразу, но к счастью — быстро научились к ней прислушиваться.

Собственно, решил Марк на третий их год пребывания в Южной Британии, наука возделывания земли, пожалуй, и заключалась в том, чтобы к ней — земле — прислушиваться.

— Нужны деревья, — сказал Эска в самый первый год. — Плодовые, любые.

— Олива? — спросил Марк. Он помнил, как распекала Сасстикка рабов, если тем случайно доводилось пролить ее драгоценное масло.

Эска помолчал, пожевал губу, но в конце концов кивнул.

— Да, олива.

Саженцы им отдали за несколько медяков — считалось, что в столь суровом климате это нежное растение попросту не приживется. Но в выбранном Эской закрытом от всех ветров и открытом солнцу закутке они прижились. Как прижились яблони, дававшие мелкие, но сладкие плоды и раскидистый, колючий, усыпанный по осени сочной красной ягодой боярышник.

Иногда Марку казалось что он играет в кости с этой землей, настолько непредсказуемы были плоды его усилий: выживали самые чахлые саженцы из многих крепких. Самые тощие и ободранные козы приносили сильное потомство, а бодрые и упитанные, наоборот, быстро погибали.

— Чего ты хочешь, центурион, — губы Эски дрогнули в невеселой улыбке, когда Марк поделился с ним своими сомнениями. — Ваши легионы принесли чужих бога-быка, бога-орла в земли моих богов. Земля больше не знает, кого слушать и кому покоряться.

— А кому она покорялась до нас? — почти против воли спросил Марк.

Эска посмотрел на него сквозь пламя невысокого костра. Стояла весна — третья с тех пор, как они осели в Южной Британии. Урожай в последние годы был хорош, зимы стояли мягкие, небо не скупилось на дожди, и они решили распахать несколько акров земли и засеять зерном. Нанятые работники с быками как раз закончили пахоту, и слабый ветер доносил от полей густой терпкий запах матери-земли.

— В моем племени… — начал было Эска и тут же поправился, — во многих племенах почитают Бригид — мать богов, хранительницу очага.

Он вдруг совсем по-волчьи втянул носом воздух и улыбнулся.

— Ее почитают как раз в эти дни. На изломе весны, когда уходит зима, солнце глубоко прогревает землю, и ягнятся в загонах овцы. В моем племени девушки наряжаются в белые одежды, прыгают через костры и уходят с самыми сильными воинами племени туда, где было только что вспахано поле. Чтобы вспаханное было засеяно. Чтобы земля приняла в себя подношение семени и принесла щедрый урожай.

Они посмотрели друг на друга через высоко поднимающееся пламя костра, а потом Эска поднялся и протянул руку. Марк молча вложил в нее свою, и бритт без усилий вздернул его на ноги.

Они молча шли по проторенной, исхоженной множеством ног тропе к краю опушки. Какое-то время Волчок трусил за ними следом, но потом приотстал и вовсе повернул вспять вопреки своему обыкновению. От поля, к которому рука об руку шли Эска и Марка, терпко и пряно тянуло сырой свежевспаханной землей. На краю они на мгновение остановились, переглянулись. Эска молча стянул с себя тунику и шагнул вперед. Марк пошел за ним следом.

Земля была вспахана на совесть, идти было тяжело — ноги утопали в ней по середину голени. Марк запрокинул голову и остановился, оторопев. Над головой — бескрайнее, огромное — раскинулось темное небо, словно драгоценными камнями, расцвеченное мириадами звезд. Мерцающая дымка Млечного пути, словно расшитый каменьями пояс, протянулась с одного конца небосклона до другого.

Фибулы, скрепляющей края туники на его плече, коснулись теплые пальцы и Марк вздрогнул. Ткань мягкими волнами соскользнула к его ногам. Эска стоял перед ним уже обнаженный. В свете звезд его кожа отливала мягким серебром. Марк переступил с ноги на ногу. От мягкой, словно пух, девственной, в первый раз вспаханной земли поднимался сладкий тревожащий запах. Все огромное поле за их спинами, казалось, прислушивалось к тому, как смешивается, утяжеляясь, их дыхание. Марк чувствовал, как наливаются стремительной тяжестью его оголодавшие чресла.

— Тш-ш-ш, — мягко улыбаясь сказал Эска, и это будто сломало меж ними какую-то невидимую черту, какую-то напряженность, что они пестовали с тех пор, как прошли в ворота Адрианова Вала с северной стороны. Они засмеялись, как смеются не оттого, что смешно, а оттого, что из отношений уходит наконец долго сдерживаемое напряжение.

Эска легонько толкнул Марка, и они рухнули во свежевспаханную землю, словно в омут, или на пуховую перину, или в темное небо у них над головой.

Звезды дрожали расплывались и качались, и Марк не сразу понял, что не небо движется вокруг него, это толчки сильных бедер Эски заставляют его дрожать от ягодиц до макушки. На изнанке его век вспыхивали и гасли всполохи огня. Камушки и обломки корней царапали кожу ягодиц. Он чувствовал себя, словно жертвенный бык, которого рука Митры удерживает на предназначенном для него месте.

Он видел над собой лисий оскал острых зубов и тонких губ Эски. Видел, как вспыхивают звезды в его вихрах, пока он вколачивался длинным тонким удом в тело Марка. И с каждым толчком пустота внутри него наполнялась, раны затягивались, он уже не помнил, зачем в нем вообще была эта пустота…

Марк пришел в себя оттого, что Эска горячо и загнанно дышал ему в шею. Он пошевелился. Тело охотно отозвалось сладкой ноющей болью внутри, где он был еще раскрыт, и откуда еще вытекало семя Эски. Его собственное себя было размазано меж их телами и по его животу.

Марк мог бы поклясться что слышит где-то недалеко сытое ворчание большого быка.

Ночь продолжала ткать вокруг них свои таинственную песню.

— Твоя богиня довольна? — спросил Марк. Эска что-то нечленораздельно фыркнул ему в шею, потом все же поднял голову, и неожиданно мягко посмотрел на него.

— Что? — беспокойно переспросил Марк, непонятно с чего начав тревожиться. — Ну, что?

Эска, ни слова не говоря, нежно коснулся его носа своим, а потом прижался лбом ко лбу.

— Эска? — прошептал уже начавший немножечко пугаться Марк. Бритт негромко фыркнул.

— Центурион наконец вернулся домой, — мягко сказал он, и начавший было что-то говорить Марк задохнувшись, умолк.

Вокруг них кошкой раскинулась уютная чернота ночи. Темная стена деревьев в отдалении шелестела листьями на ветру. Шумела на перекатах говорливая река. В воздухе, смешиваясь, плыли ароматы их пота, семени, зарослей тимьяна, над которыми днем гудели сонмы пчел, маленьких белых цветов, что росли по обочинам проторенных тропинок. И над всем этим, густой и терпкий, плыл аромат свежевспаханной земли — запах дома. Он-то, кажется, и ударил Марка сильнее всего.

— Я вернулся домой, — прошептал он, словно не веря сам себе. Губы его задрожали. — Я-я в-в-вернул-ся.

— Тш-ш-ш, — прошептал Эска, ловя его слезы губами. — Я с тобою. Тш-ш-ш-ш.

txt || doc || fb2

@темы: Орел девятого легиона, fandom The Eagle, Разное

---

10.02.2018 в 23:45

Пишет  WTF The Eagle 2018:

WTF The Eagle 2018 - ЧЕЛЛЕНДЖ

Название: Всегда с Вами
Автор: WTF The Eagle 2018
Форма: papercraft, схемы, фото + инструкция по сборке
Пейринг/Персонажи: Маркус и Эска
Категория: джен
Рейтинг: без ограничений; маленькие дети - под присмотром родителей.
Исходники: Изначальная форма придумана автором с pixiv для фигурок по Axis Powers Hetalia, к сожалению, пелена времени не позволяет автору поставить ссылку.
Если кто-то из читателей знает имя автора - сообщите.
Изначальные выкройки были полностью переработаны.
Размер: 4 выкройки +14 фото + инструкция по сборке
Размещение: только после деанона, только с разрешения автора
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Всегда с Вами"




Выкройки:

скачать pdf



скачать pdf



скачать pdf



скачать pdf

Готовые фигурки:

Маркус - Центурион

Эска Гладиатор

Маркус за стеной

Эска за стеной

Как собрать:

Распечатываем выкройку, подойдет любая бумага, но для более крепкого и долговечного результата автор рекомендует матовую для фото, плотностью от 120гм.
Собираем инструементы:

• Мат для резки


• Ножницы


• Резак (для сложных мест, подойдут маникюрные ножницы)


• Линейка для намечания сгибов


• Любой инструмент для намечания сгибов: спица, непишущая ручка...


• Клей и зубочистки для его нанесения

Автор предпочитает намечать все места сгибов на неразрезаном листе:

Вырезаем все детали:

Сгибаем по намеченым линиям:

Склеиваем все детали:

Рекомендуемый порядок сборки:

1. Приклеиваем волосы к голове


2. Приклеиваем руки к телу


3. Приклеиваем тело к голове


4. Переворачиваем на голову и приклеиваем ноги


5. Для того чтобы фигурка стояла - нужна подставка, но плотности 1го листа бумаги недостаточно.
   Автор рекомендует подставку из выкройки дополнить картонкой снизу.

Инструкция по эксплуатации:

• Беречь от воды


• Каваиться

Название: А мы идём на север
Автор: WTF The Eagle 2018
Форма: кулинарный неформат
Фотограф: WTF The Eagle 2018
Эдитор: WTF The Eagle 2018
Категория: джен
Жанр: фоторецепт
Исходники: фотографии автора, мясо свинины, соль, сахар, специи, медицинский бинт.
Количество фотографий: 4 фотографии
Рейтинг: G
Предупреждения: фотографии мяса свинины
Примечание: Такой способ хранения и транспортировки мяса известен с древнейших времён. Делается очень легко, без дополнительных приспособлений и редких ингредиентов. Сейчас, во времена копчённых колбас и консервов, оно поменяло своё предназначение и название на "мясные чипсы к пиву", но также используется для перекуса во время лекций или в дороге.
Размещение: только после деанона.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "А мы идём на север"


Этап первый самый ответственный. Выбираем относительно ровный кусок мяса (свинина, говядина, курица) без костей, жира и жил. Идеально подходят кусочки толщиной 3-5 см. Очень ответственно отнеситесь к этому этапу - мясо должно быть свежим, не заветренным, без запаха, от проверенного продавца. Автор крайне не рекомендует использовать мясо животных не проверенное ветеринарным контролем, потому что мясо совсем не подвергается тепловой обработке.

Этап второй. Промораживаем несколько дней в морозилке, размораживаем, тщательно промываем, и также тщательно высушиваем бумажным полотенцем.
Готовим смесь из соли и сахара из расчёта шесть столовых ложек соли на одну столовую ложку сахара. Пропорция не сильно важна, вполне можно ограничиться и солью. Мясо протыкаем в нескольких местах ножом и тщательно натираем смесью (или просто солью). Укладываем в ёмкость, сверху ставим груз, и всю конструкцию помещаем в холодильник или прохладное место на 1,5 - 3 суток - зависит от толщины кусочка. За это время мясо выделяет сок. Мясо можно переворачивать, но не обязательно.

Эта третий. Достаём уменьшившийся в объёме кусочек мяса, тщательно промываем от соли в проточной воде, также тщательно просушиваем бумажным полотенцем. На этом этапе мясо приобретает плотную консистенцию, меняет цвет на коричневый или темнеет. Уже на этом этапе мясо можно есть, если отрезанный тонюсенький срез просвечивается на свет.

Но, если есть время и желание продолжить, то мясо натирают сушёным чесноком (продаётся в магазинах в разделе приправ) или свежим чесноком, затем обваливают и натирают приправой "Провансальские травы" или "Итальянские травы" или смесью из различных видов перца (чёрный, красный, паприка). Накрываем салфеткой или даже каждый кусок заворачиваем отдельно и два-три дня ставим в прохладное место или в холодильник.

Этап четвёртый. Достаём мясо, пробуем, при необходимости делим на меньшие кусочки. Каждый кусочек заворачиваем в бинт, но без усердия - бинт должен только предотвратить попадание пыли. Привязываем ниточку и вешаем в сухое, хорошо проветриваемое и прохладное место на несколько дней. Например, на балконе, но температура должна быть в пределах 10-15 градусов Цельсия.

Если хватит терпения выждать целую неделю, то режете мясо на пластинки и наслаждаетесь вкусом.

Название: Waiting down at the ancient gate
Автор: WTF The Eagle 2018
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: Марк, Эска
Категория: джен
Жанр: флафф, экшн
Рейтинг: PG
Продолжительность и вес: 23 мин. 38 сек., 49,6 Mb
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Waiting down at the ancient gate"

Слушать с Ядиска/Скачать с Ядиска

Название: Факты о Британии, которых вы не знали
Автор: WTF The Eagle 2018
Форма: викторина
Категория: джен
Исходники: различные сайты в интернете
Рейтинг: G (без ограничений)
Предупреждения/Примечание: Возможно, после этой викторины вам захочется больше узнать о Великобритании.
Размещение: только после деанона.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Факты о Британии, которых вы не знали"

1. Город Аква-Сулис получил название в честь местной богини. Первоначально он основывался как курорт вокруг горячего источника, и в таком статусе он просуществовал века. Но сейчас он также известен тем, что в нём находится музей:
1. Музей Джейн Остин.
2. Музей Мэри Стюарт.
3. Музей Мисс Марпл.

2. Военная крепость Эборакум, через несколько трансформаций превратилась в город Йорк. В Йорке много интересный достопримечательностей, но поговорим о йоркширском пудинге, который представляет собой:
1. Запечённый с сухофруктами сладкий рис.
2. Хлебобулочное изделие.
3. Кровяную колбасу с добавлением злаков или гречки.

3. Город, где когда-то находилось одно из кельтских поселений Мансенион, а затем и римский лагерь Манкуниум сейчас известен во всём мире благодаря:
1. Названию предмета верхней одежды.
2. Марки машины.
3. Названию футбольной команды.

4. История Сент-Олбанса началась с кельтского поселения Верламион, а вот сегодняшнее название он получил в честь:
1. Жителя города.
2. Христианского проповедника, посетившие эти места.
3. Монаха, основавшего аббатство.

5. Дувр, почти не изменивший своего названия за 2000 лет, ближайший к континентальной Европе порт на острове. Но больше он известен тем, что там находятся:
1. «Ворота Англии».
2. Дуврский замок и маяк.
3. Белые скалы Дувра.

6. Всем известный музыкальный инструмент волынка был завезён в Шотландию римлянами, а вот родиной её считается:
1. Страны Магриба.
2. Юго-восточная Азия.
3. Далмация

7. Кельты чтили дерево Тис как священное Древо бессмертия. Уже много веков тис ассоциируется с местами захоронения, где он по приданию охраняет врата между этой жизнью и жизнью будущей, а также защищает от злых духов. В Британии он обычно встречается по соседству со старинными церквями. Многие из деревьев, по меньшей мере, так же стары, как церкви, а некоторые были осажены ещё до прихода христиан . Возраст древнего тиса в Фортингале (Пертшир, Шотландия) оценивается в:
1. 2000 лет.
2. 2500 лет.
3. 3000 лет.

8. День Святого Валентина издавна празднуется в Британии. В этот день можно не только признаться в любви или одарить подарком любимых людей, но и нагадать себе суженого и настоящею любовь. В Дербшире (одном из графств центральной Англии) девушки для этого выполняют следующий ритуал:
1. В полночь обходят церковь от 3 до 12 раз, повторяя определенные стихи.
2. Отрывают от розы лепестки, перечисляя буквы алфавита.
3. Вечером спрашивают имена у случайных прохожих.

9. В XVII веке шотландский поручик Георг Лермонт поступил на службу в русскую армию. В России он принял православие и стал Лермонтовым, в числе его потомков известный поэт Михаил Лермонтов. А вот наиболее известный и древний представитель многочисленного старинного шотландского рода Лермонтов - Томас Лермонт известен в качестве:
1. Управляющего при королевском дворе.
2. Барда и поэта.
3. Талантливого политика

Ответы

1. Музей Джейн Остин - Джейн Остин жила в Бате с 1801 по 1806 год, и многие описания городской жизни, встречающиеся в ее романах, основываются на ее собственном опыте жизни в этом городе. Также в честь неё Бате проводится ежегододный костюмированный фестиваль георгианской эпохи.

2. Йорширский пудинг выпекается в виде маффинов из негустого кляра, сделанного из молока, муки и яиц.

3. «Манчестер Юнайтед» является одним из самых успешных английских футбольных клубов по количеству выигранных титулов за всю историю.

4. Житель по имени Олбан стал первым христианским мучеником, он был обезглавлен за то, что спрятал христианского проповедника. Город со временем превратился в место паломничества многочисленных пилигримов и странников, а на месте его казни на вершине холма был воздвигнут храм, который на протяжении некоторого времени был одним из самых больших в христианском мире.

5. Белые скалы – визитная карточка Дувра и Англии, меловые скалы, составляющие береговую линию в этом месте. Их высота превышает 100 м, в хорошую погоду они видны с французского берега. Именно им Англия обязана своим латинским именем Альбион – «albus» на латыни значит «белый».

6. Родиной волынки считается Юго-восточная Азия, возможно Индия.

7. Возраст фортингэльского тиса приблизительно 3 тысячи лет, но возможно и старше. Согласно местной легенде Понтий Пилат родился в тени этого тиса и играл там, когда был маленьким.

8. В Дербшире девушки от 3 до 12 раз обходят церковь в полночь, повторяя определенные стихи. И после этой нехитрой процедуры, считается, к ним должна прийти настоящая любовь.

9. Томас Лермонт известен так же как Томас Стихотворец. Он автор "Пророчеств", вошедших в книгу "Все пророчества Шотландии".

@темы: Рим, Орел девятого легиона, fandom The Eagle, Интересное

---

Неожиданно сегодня подумала, что в первый раз с тех пор, как установила вай-фай, захотелось посмотреть новости по первому каналу. Обычно ставлю канал с фильмами или Пятницу. Сегодня желание сегодня осмотреть новости было повторение несколько раз новостей о Кизляре. Теперь самого выуска не омню, но помню, что ничего важного не было.

@темы: Разное

---

28.01.2018 в 23:13

Пишет  WTF The Eagle 2018:

WTF The Eagle 2018 - ТЕКСТЫ G-PG13

Название: Природа Британии
Переводчик: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Оригинал: Huit jours par semaine, автор annaoz, разрешение на перевод отправлено
Размер: драббл, 100 слов в оригинале
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Марк, упоминается Эска
Категория: джен
Жанр: general
Рейтинг: G
Примечание: драббл из цикла "Восемь дней в неделю"
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Природа Британии"



Пройдя сквозь ворота Адрианова вала, Марк открывает глаза на ту Британию, которую не знал прежде, всю в трещинах и горных пиках. Даже когда вереск, как кажется, растёт на ровной земле, всегда есть скрытая выбоина, об которую спотыкается его лошадь, новый камень, новая расщелина. Он понимает, что в жизни не был ещё настолько далёк от по-военному уверенных римских линий и прямых углов.

Наконец-то он понимает, что хотел сказать Эска, когда говорил ему о широких и вольных спиралях его щита: природа здесь сделана точно так же, непредсказуемая и изменчивая, никогда не идущая в ту сторону, которая кажется тебе очевидной.

Название: Парки и статусы
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: мини, 1431 слово
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Эска, Марк
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G - PG-13
Примечание: АУ
Краткое содержание: нельзя войти в одну реку дважды.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Парки и статусы"



Отец очередной раз презрительно кривил губы, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. «Они даже не высказывают нам должного почтения», — он прошипел эти слова уже который раз и, кажется, буквально каждому человеку из посольства, не говоря уже о сыне.

Эска мнение разделял полностью: обращение римлян к членам посольства планеты Каледонии совсем не соответствовало привычному на родине, где происхождение, титул и статус имели большее значение, чем личные достижения.
Поездка с отцом, которую он так долго ждал, оказалась совсем не такой заманчивой и интересной. Планета Рим оказалась сотканной из городов, один перетекал в другой. Прямые улицы, магазины с кричащей рекламой подавляли своими размерами и многолюдностью выходцев с Каледонии, где просторы изредка сменялись одинокими небольшими поселениями или поместьями.
Но ещё сложнее было в общении с людьми.

На родной планете сын барона Эска Мак-Куновал, несмотря на возраст, занимал высокую позицию, и каждый, кто был ниже по происхождению, знал своё место. Здесь же разделения не было: что высокопоставленные лица, что обслуживающий персонал держались одинаково, и угодить или предугадать желания каледонцев даже не пытались. К Эске даже относились с некой фамильярностью, подчёркивая его возраст, что было недопустимо на его родине, ведь ему уже было больше 10 лет.

Окна залы, где проходили переговоры, выходили на большой парк. С высоты хорошо просматривался рисунок из дорожек, газонов, композиций, приземистых деревьев, подстриженных в виде различных фигурок, и цветников. Вдали виднелся развлекательный комплекс, над которым возвышалось колесо обозрения с разноцветными кабинками. В первый же день приезда, специально выделенный на адаптацию и отдых, Эска с отцом посетили кинотеатр и аттракционы.

Эска был в восторге. Конечно, на родной планете в поместьях любого уважающего себя барона были подобные парки и даже зверинцы, но такого размаха и разнообразия он не видел даже при дворе верховного лорда, куда имел доступ благодаря отцу. В тот день Эска не то, что не обратил внимания, но даже подумать не мог, что дети и взрослые, развлекающиеся рядом с ним, не только не принадлежат к высшим слоям общества — большинство из них самые обычные люди. На родине подобные развлечения были доступны ограниченному кругу, тем, кто относился к верхушке общества.

И сейчас Эска со смешанными чувствами разглядывал группу подростков, которые должны были красить бордюрчики и деревья, но на деле часто отвлекались от занятия на общение друг с другом или разговоры по коммутатору. С одной стороны, ему очень хотелось оказаться среди них, так же смеяться и подкалывать друг друга. С другой, его очень удивляло, что никто из взрослых работников не делает им замечаний. Подобное попустительство было невозможно на Каледонии.

Эске нравились парк и развлечения, но то, что таким прекрасным местом могли пользоваться простолюдины, возмущало до глубины сердца. Он представить не мог такое на своей родине. В голове вертелись слова «потеря самобытности» и «разрушение каледонской культуры», которые часто повторяли в своих разговорах члены посольства во время перелёта. На примере парка эти слова обретали значение.

Переговоры тем временем продвигались с трудом, римлян интересовали импорт ресурсов, экспорт уже своей продукции и расположение своих представительств. Каледонцы раз за разом отвергали предложения римлян, пытаясь выторговать привилегии и скидки.

А сейчас, во время обеденного перерыва, каледонцам нанесли ещё одну пощёчину. Один из римлян познакомил Эску со своим племянником, как он объяснил «чтобы молодой гость не скучал на взрослых переговорах». В любом другом случае это было приемлемо и привычно, но римский подросток носил ту же яркую безрукавку, что и обслуживающий персонал в парке. Тем самым и чиновник, и его племянник оскорбили и Эску, и его отца, и всё посольство дважды: принизив Эску до подростка и предложив в приятели юношу ниже по статусу. Однако отец, хоть и оскорблённый за сына, не мог отступить от дипломатического протокола и запретить общения.

Римский мальчик оказался ровесником Эски, и звали его Марк. Имя отца, статус и принадлежность к роду, он не сообщил, чем ещё раз подтвердил мнение каледонцев об отсутствии культуры. Общения никак не получалось: Марк пытался разговорить временного собеседника, перебирая разные темы, интересные подросткам Рима, но Эска старался ограничиваться односложными ответами. Через час, когда членам посольства вновь предложили пройти в конференц-зал, оба подростка были только рады расстаться.
По прошествии нескольких лет Эска вспоминал римский парк, как чудесный короткий сон. Через два года после поездки отец заболел и умер, не дождавшись совершеннолетия сына. Семья вмиг потеряла привилегии и влияние. Эска с матерью переехали в маленькое поместье родственников на самой границе провинции.

Тяжелее всего Эске было отказаться от привычной жизни. Молодая кровь бурлила, слушать увещевания дедушки о том, что ему надо запастись терпением и согласиться на должность, ниже обещанной отцом, было тяжело.

Беда не приходит одна, и всего через несколько месяцев отряд кочевников напал и смял маленькое поместье. Несмотря на отчаянное сопротивление, жители дома не смогли продержаться необходимое время до подмоги. Эска ещё помнил, как умерли мать и бабушка, до того, как он потерял сознание от раны. Узнать, кто ещё выжил, он не смог: кочевники забрали только его. Так из уважаемого сына барона Эска стал рабом, на той территории Каледонии, где среди жителей обосновались и римляне, всё же договорившиеся о торговых и военных представительствах на Каледонии. Никто из них не казался Эске знакомым по той поезде на Рим.

Несколько лет Эску продавали и покупали, он работал на шахтах и на полях, пока его не приобрел владелец цирка, оценивший мускулатуру молодого раба и, как ему показалось, дух бойца. Но гладиатора из Эски не получилось. Конечно, в детстве ему преподавали основы фехтования, но для арены навыков и опыта не хватало, а учиться, проявив всё знаменитое упрямство Мак-Куновала, он отказался. Через месяц владелец выгнал Эску на арену против сильнейшего гладиатора на смерть и потеху публике, как самого бесполезного раба, но судьба сделала ещё один поворот, в виде молодого римлянина, что заставил кровожадную толпу каледонцев оставить ему жизнь. А через день он уже был представлен новому хозяину — Марку. Судьба посмеялась над Эской, сделав его рабом ненавистных римлян, тех самых, которых презирал его отец и он сам. Имя «Марк» ещё раз ударило пощёчиной по уже израненному самоуважению сына барона.

Через несколько месяцев, когда Марк вручил ему бумаги об освобождении, Эска был безмерно удивлён. Удивлён настолько, что потребовалось несколько минут, чтобы прочитанное улеглось в сознании. Эска с трудом, потому что едва мог говорить, выдавил только:

— Почему?

— Может, потому что не все римляне так ужасны, как ты думал.

Марк пожал плечами.

— Я бы сказал, как мне жаль, но разве ты поверишь?

Но Эска поверил, хотя потребовался не один месяц. Дом Марка для него стал новым домом — потому что некуда было больше идти. А бывший хозяин стал… другом, хотя это слово Эска не сразу смог произнести.

Вновь на Риме Эска оказался уже в статусе свободного человека, сопровождая Марка. Их обоих пригласил, а точнее настоял на посещении отчего дома, дядя Марка. Однажды римлянин потащил его в любимый парк, где без умолку вспоминал, как умно были организованы при нём подработки для подростков, останавливался почти у каждой развилки, невзирая на запреты ходить по газонам, тащил Эску к деревьям, которые сажал, с нежностью рассказывал, как они с приятелями проектировали площадку для игры в мини-гольф и участвовали в воплощении проекта в жизнь. Во время паузы, когда они присели на скамейку напротив пруда, Эске удалось вклиниться в монолог и спросить, почему Марку и его ровесникам так нравилось заниматься тяжёлым трудом и зачем племяннику далеко не бедного чиновника работать.

— Да дядя совсем не причём. Объявление вывесили в школе, кто нужно, тот и пришёл, а там уже сами по проектам разделились. Из моей школы многие работали. Да и что там тяжелого? Собрались, пообщались, поговорили про общих знакомых и учителей, сообразили, куда сходить вечером и немного поработали. Нам ничего тяжелого не разрешали, зато профмаш научился водить фигурно. Как же мне это потом пригодилось: там та же схема, что в военных роботах, но в академии давали только базовые навыки. И ребята из разных школ были, мы все новости знали, экзаменационными заданиями делились. Весело было, да и деньги платили. Мало, но уже не приходилось у тёти и дяди просить, — Марк снова заулыбался своим воспоминаниям, мечтательно глядя на гладь пруда.

Эска, пока Марк отдыхал, решил пройтись до киосков с мороженым и напитками. Направление ему показал Марк, ещё перед тем, как продемонстрировать мини-гольф. И только выйдя по короткой аллейке к большому особняку, Эска понял, что это тот самый парк, где когда-то давно, в другой жизни, проходили переговоры между посольством Каледонии и торговыми представители Рима. Когда-то давно Эска, сын барона Мак-Куновала, находился среди почётных гостей, смотрел свысока на людей ниже его по статусу и обижался, что к нему приставили подростка в рабочей спецовке.

На мгновение стало горько, то ли от воспоминаний, то ли от того, как судьба несколько раз повернула его жизнь с ног на голову, опустив до положения раба среди своих земляков, но подняв до уровня обычного человека в Риме.

Эска постоял немного на одном месте, разглядывая особняк, а потом развернулся и пошёл к Марку. Про напитки он забыл, сейчас он хотел увидеть Марка, чтобы убедиться, что годы рабства уже позади.



Название: Подобный камню
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: мини, 1480 слов
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Эска|Марк, в прошлом ОМП/Эска
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст, hurt/comfort
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: неграфичное описание нонкона
Краткое содержание: Кому-то достаточно любоваться красотой, кому-то непременно нужно ей владеть, даже если это означает - уничтожить.
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Подобный камню"



Марк и не помнил, как и когда поймал себя на мысли, что любуется Эской. Бриганта никак нельзя было назвать красивым на римский манер: коренастая фигура, широкое, грубоватой лепки лицо, всегда, казалось, чуть сощуренные серые глаза и грива рыжеватых волос. Они жёсткие на ощупь (он прикоснулся случайно, но не отказался бы повторить нарочно). Эска красив, пусть по-своему, какой-то диковатой, плавной красотой, красотой народа волнистых линий на щите.

Эска будто не замечал его взгляда: по-прежнему невозмутим, чуть отстранён, по-прежнему — тень Марка, заботливая тень своего господина. Марк и сам не знал, что хотел бы сделать дальше, пока — лишь прикоснуться как-то иначе, чем случается в обыденной жизни. Смутные желания одолевали его, слишком смутные, он не мог понять, чего же хочет, что им движет: симпатия, страсть или просто желания, свойственные молодому, сильному и почти здоровому телу — и он знал лишь один способ проверить это.

Во время мытья их никто не тревожил — это время как нельзя лучше подходило для того, чтобы, улучив момент, положить руки Эске на плечи и легко, невесомо привлечь к себе.

Кожа у того была обжигающе горячей, даже после холодной воды. Марк осторожно провёл пальцем по изгибу узора на медно-смуглом плече, проследил завиток татуировки дальше — почти до поясницы, прежде чем понял, что Эска мелко дрожит.

— Эска? Что ты?

Тот не отозвался. Марк, отчаявшись дозваться, осторожно взял его за плечо, развернул к себе и едва не отшатнулся от выражения плохо скрытого ужаса на лице бриганта. Тот напоминал лошадь, загнанную в ущелье волчьей стаей: та же дрожь, тот же испуг в серых глазах, на мгновение показавшихся слепыми.

— Эска, что с тобой?

Тот медленно встряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и посмотрел на Марка чуть более осмысленно.

— Ничего, о чём центуриону стоило бы волноваться.

Голос у него был непривычно хриплым и чуть подрагивал.

— Эска, разве я сделал что-то дурное? — Марк не удовольствовался ответом. — Почему ты... ты боишься меня.

— Я не боюсь. Центурион не сделал ничего... ничего, что нельзя было бы делать с рабом, — Эска говорил глухо и монотонно, упорно не смотря Марку в глаза, и тот знал, что увидит там страх, или того хуже — обречённость.

— Ты думаешь, что я... клянусь Митрой, Эска, о чём ты подумал?!

Впрочем, он уже знал ответ, и от этого ему сделалось тошно и мерзко на душе. Неужели он дал повод думать о себе в таком роде? Неужели невинное объятие заставило Эску подумать, что он способен... способен...

Эска смотрел по прежнему обречённо и почти жалко, как побитая собака.

— Пусть центурион извинит меня, если я сделал что-то не так. Пусть центурион скажет, чего он хочет.

Это прозвучало до того безжизненно, что Марк едва не взвыл. Пусть Эска считался его рабом, но разве мог Марк хотя бы помыслить о том, чтобы унизить его, издеваться над ним? Отнестись, будто к вещи?

Он бы оскорбился в ответ на такое предположение, не будь у Эски такого несчастного вида. Марк осторожно протянул руку, коснулся его ладони — тот вздрогнул, но не отстранился.

— Расскажи мне, Эска. Расскажи мне, чего ты боишься, — попросил Марк, легко поглаживая его руку, проводя пальцами по тёмно-синим линиям, осторожно, едва касаясь.

Эску всего передёрнуло.

— Центурион вряд ли хочет это услышать.

— Я хочу, — твёрдо и решительно ответил Марк.

И тогда Эска начал говорить.

Когда его продали в рабство, ему едва сравнялось восемнадцать вёсен. Он чувствовал стыд и ярость от того, что не погиб там, под стеной крепости своего народа, не последовал в подземный мир за отцом, братьями и матерью. Должно быть, там они не ведают боли и страха, боги милостивы к ним, отважно встретившим смерть.

А его продают, как скотину, выставив на торжище.

Должно быть, его загрузят работой, быть может, купят для ухода за конями, а то и на земледельческую виллу. Работа не пугала, только отрезанное ухо не давало забыть, что плод его трудов пойдёт в руки римлянам. Убийцам. Убийцам.
В глазах у него то и дело мутилось, до того было невыносимо стоять и ожидать неведомого. Эска и сам не знал, что предпочёл бы: оттянуть сколько можно унизительный торг за свою голову или разделаться со всем поскорее.

Впрочем, выбирал тут не он. Выбирали за него.

Высокий, грузный римлянин, в этом их наряде, который носят важные люди. Он не знал, как они называются, вовсе почти не знал латыни, чёткого, выверенного языка: словно каменная кладка, словно мостовая, словно черепаха римских квадратных щитов — центурия за центурией. Это слово он знал, знал несколько других. Gladius — их оружие. Aquila — их знамя. Sanguis — их пища. Mors — то, что они приносят с собой.* Это нельзя не знать.

...Это невозможно забыть.

Сколько за него запросили сестерциев, Эске не было дела. Он закрыл глаза, только бы не видеть, как за него отсчитывают деньги. Или платили камнями?

Путь был недолог, его хозяин — что за непривычное, тяжкое слово! — его хозяин жил тут же, неподалёку, даже не в поместье, а в городе. Зачем ему был крепкий молодой раб, если не на поля, да и конюшни у него не наблюдалось?

Вечером, уже после заката, Эска узнал ответ — когда пришли другие рабы, крепче него, старше, сильнее, накрепко связали, словно бы распяли между балками, как для позорной казни, только внаклон, заставив нелепо прогнуться и расставить пошире ноги.

Потом пришёл хозяин. Даже не говорил, схватил за подбородок, повертел голову, жадно глядя на его лицо при свете факелов. Было неудобно, неприятно, и Эска против воли дёрнулся, но его не ударили в ответ, наоборот — улыбнулись и провели пальцами по щеке, ласково, едва касаясь.

Вот тут-то ему и стало страшно всерьёз.

Хотелось вырваться и убежать, пусть его бы травили собаками, как зверя, пусть бы нашли, убили, посадили на цепь — лишь бы не дрожать, чувствуя чужие руки на лице, на волосах, на шее. Эска зажмурился и терпел, пока чужие руки вдруг не исчезли. Тогда можно было облегчённо выдохнуть, но радовался он рано.

Можно было дёргаться, кричать до хрипоты, проклинать, можно было даже умолять — и что с того, что он не знал латыни? — но боль не исчезала. Казалось, что его пытаются разорвать изнутри, казалось даже, что его уже изувечили, и вниз по ногам течёт тёплая кровь. Конечно, мерещилось, но больно было всё равно, хуже того — унизительно, мерзко и грязно, будто его изваляли с ног до головы в помойной яме, в навозе и гнилых очистках.

Эска плохо помнил, как всё закончилось, как его развязали и заперли в подвале. Там была охапка сена и старый плащ, он закутался во всё это, свернулся, словно младенец, и дрожал, как в лихорадке, и пытался стереть сеном кровь, затереть чужой мерзкий запах ароматом скошенной травы, лета и свободы.

Потом он заснул.

Потом всё повторилось. Ещё раз. Ещё. Ещё.

Уже облетели листья, а он перестал сопротивляться. Ему было безразлично. Боли уже не было, хотя о каком-то удовольствии сложно было даже подумать.

Эска представлял себя камнем, из тех, что древний народ в изобилии оставил на землях бригантов. Камню не больно, камню не противно. Камень вечен, замшел, одинок и холоден.

Камень мёртв, как должен быть мёртв и сам Эска, даже если он ещё дышит, видит, чувствует голод и холод. Он просто камень, холодный мёртвый камень.

Во сне он чувствовал под пальцами шероховатость старых камней, чувствовал медовый запах травы и слышал голоса братьев, и просыпался в слезах. Он не плакал, когда умирали его близкие, когда его продали в рабство, когда... он не плакал, пока бодрствовал, но просыпался в слезах от того, что подземное царство не спешит поглотить его, и он не может, наконец, быть с теми, кто ему дорог.

А потом Эска наскучил. Им наигрались и решили продать, только он сбежал по пути к рынку. Попытался сбежать, только ноги не держали.

Его секли, а он не чувствовал боли, жалея только о том, что не убили сразу.

Так и повелось: как только Эску пытались продать — он бежал, недолго, глупо, жалко, пока не ловили и не били вновь, до тех самых пор, когда ему не взбрело вдруг в голову, в помутившийся рассудок, опрокинуть жаровню с углями.
Хозяин спал. Дом занялся на редкость быстро, почти мгновенно.

Потом его всё же продали наследники его хозяина, продали в гладиаторы, как строптивца, на смерть. Но тогда Эска МакКуновал стоял возле пожара, что жёг ему спутанные волосы и ресницы, опалял жаром кожу до боли, до красноты. Эска Мак Куновал стоял и улыбался, потому что удар о бездушный серый камень порождает искру, а искра — огонь.

— Центурион узнал то, что хотел? — Эска непривычно вскинул голову, словно на миг за рабом снова проступил воин, как бывало и раньше, только сейчас — опасно, дико.
Марк молчал. Не каждый римлянин — образец добродетели, но если бы ему прежде рассказали эту историю, не знай он Эску...
Впрочем, сейчас это было абсолютно неважно. Всё обратилось пылью теперь, когда он смотрел на Эску, в застывшие, каменные глаза.

— Послушай, Эска, — осторожно начал Марк. — Я не собираюсь делать тебе ничего дурного. Я не понимаю, как боги спокойно смотрят на тех, кто позволяет себе издеваться над слабым, это недостойно воина... недостойно любого человека. Я счёл тебя красивым, но если владеть красотой можно, лишь сломав её — я никогда этого не сделаю, зачем... Эска, ты плачешь?

Марк медленно поднял руку, провёл по чужой тёплой щеке, смахивая единственную прозрачную каплю.

— Камни не плачут, центурион, — дрогнувшим голосом ответил Эска.

— Но разве Эска камень? Эска человек.

— Человек... — медленно повторил Эска и закрыл лицо руками.
*Меч, Орёл, кровь, смерть (лат).

Название: Это тоже сделала Республика
Автор: WTF The Eagle 2018
Бета: WTF The Eagle 2018
Размер: миди, 5432 слова
Ссылка: Читать | скачать (Ao3)
Пейринг/Персонажи: Марк|Эска, канонные и оригинальные персонажи фоном.
Категория: преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: французская революция!AU, смесь книжного и фильмового канонов, частичный и произвольный ретеллинг обоих канонов. Можно видеть мистику, а можно - не видеть.
Краткое содержание: Весна 1794 года. Полковник Марк Эгль отправляется в армию берега Бреста, в Бретань, где когда-то его отец потерял знамя батальона.
Примечание: Автор исходил из латинского значения слова еsca - "приманка".
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF The Eagle 2018 - "Это тоже сделала Республика"


Марк Эгль, полковник в армии берега Бреста, с плохо скрываемой мукой покосился на мутную жижу в чашке и чёрную галету на тарелке с отбитым краешком.

Ему не нравилась Бретань. Здесь всё было иначе, чем в родном Марселе, городе бога войны, помнящем римлян, тёплом, солнечном. Иначе, чем на востоке, в Рейнской армии, где он заслужил в боях с войсками коалиции свои первые чины и был ранен — нога до сих пор ныла. Чудом его не списали, чудом — или попросту потому, что толковые офицеры с каким-никаким образованием редкость сейчас, когда многие из них отправились на гильотину по обвинению в предательстве родины.

Марку не было дела до политики, хотя, разумеется, он был республиканцем, истовым республиканцем. Новый порядок дал ему, как и каждому из французов, шанс занять в жизни место сообразно своим склонностям и талантам. Революция уравняла в правах всех и каждого, революция, наконец, дала им свободу. Свободные люди умирали за своё отечество.

Как его отец, который погиб здесь, в Бретани, в Кот-дю-Норе, потеряв знамя полка.

Едва лишь началась война, отец ушёл волонтёром в армию республики, оставив мать на попечение Марка. Должности в боях получали быстро, даже в боях с мятежниками на западе, где отцу довелось сражаться с первых же дней восстания. Под началом отца был уже целый батальон, который однажды пошёл в лес и не вернулся. Их не искали, потому что из густых и сумрачных бретонских лесов регулярно не возвращалось очередное республиканское подразделение (разбойники-шуаны об этом хорошо заботились), но батальон, прославившийся в боях прежде, потерял и своё знамя. Никто не вышел из леса, чтобы спасти его, не нашли и тела знаменосца, тел вообще не нашли, когда несколькими днями позже по лесу сторожко, во всеоружии прошёл едва ли не целый полк. Ни следа сражения.

Конечно, обвинения в предательстве не звучали прямо, но вести о странном исчезновении дошли до Марка — тогда-то он и пошёл в армию. Нет, он не верил в предательство отца, но знал, что многие — верили, и ему хотелось доказать, что всё не так, что в его крови довольно храбрости и верности отечеству. Оттого и был он, должно быть, излишне ревностен в исполнении своих обязанностей, и даже майор, его помощник, втихую над ним подсмеивался. Марк, впрочем, не обижался: ещё скажут ему спасибо, как придётся идти в настоящий бой. Полку его, тоже пострадавшему в боях, недавно прислали подкрепление, необстрелянных новобранцев, и надо было хорошенько постараться, чтобы они не разбежались в первом же бою.

Слишком уж дорого стоили такие ошибки прежде, ещё при Неервиндене.

Вошёл майор, как обычно, стрельнул глазами в сторону едва тронутого обеда, но ничего не сказал. Он-то привычный к здешней еде, а Марк, досадуя на себя, никак не мог приучиться к горькому привкусу гречневой муки.

— Патруль вернулся, — сказал майор, отдавая честь.

— Что-то новое? — Марк поднялся, придержав саблю на поясе, застегивая на ходу мундир. В помещении могло быть сколь угодно жарко, но стоило выйти на улицу — и ветер пробирал до костей, словно и не было весны, словно весь пригород, где они остановились кучно на постой, не был измазан грязью распутицы по самые крыши.

— Поймали одного молодчика, с роялистской кокардой ходил. Дрался, говорят, как чёрт, думали уж пристрелить, благо закон позволяет, да вот подумали — может, про Колдуна чего скажет?

Марк вздрогнул. Это прозвище успело навязнуть у него на зубах, хотя и пробыл он тут всего ничего. Колдун, неуловимый предводитель шуанов всего департамента... На него охотились уже год, арестовали поголовно несколько коммун, предшественник Марка, отчаявшись, отрядил даже артиллерийский расчёт — причины этого странного действия были для Марка покрыты мраком, — но всё было бесполезно. Никто, кажется, не знал даже имени и внешности того, кто вот уже год не давал покоя республиканским войскам — а местные жители словно превращались в рыб, стоило только задать им вопрос о главаре роялистских разбойников.

— Я очень удивлюсь, если это и вправду так. Куда его отвели?

— Да в церковь, как обычно. Подвал там хороший.

Поблизости от штаба не было подходящей тюрьмы или старого замка, поэтому закрытая церковь святого Мало, очередного местного святого, позабытого во всём свете, оказалась как нельзя кстати. Марк кивнул майору — тот, как и положено ответственному за солдатский быт, отправился проверить, не пришёл ли давно обещанный груз лекарств и перевязочных материалов, которые по нынешним временам были дороже всякого золота. Особенно здесь, в восставших департаментах, где на госпитали толком не выделяли деньги — всё одно нападут по дороге шуаны и обоз разграбят.

Мрачная серокаменная церковь была видна издалека, давя своей неповоротливой громадой. Маленькие окна, толстые стены... Наверняка она стоит ещё с тех пор, когда земли эти не принадлежали Франции, а может помнит и бретонских королей, о которых пели местные заунывные песни на языке, которого Марк не мог понять, как ни силился.

Шаги его гулким эхом отдались в холодном сыром полумраке. Марк против воли коснулся рукой пистолета, торчащего за трёхцветным поясом: в тёмных углах шевелились тени, а тут, в этой стране, быстро становишься мнительным. Но всё обошлось.
Скрипнула железная дверь подвала. Здесь, пожалуй, было слишком холодно, чтобы держать пленных — уж лучше сразу расстрелять, чем мучить. Во всяком случае южанин Марк предпочёл бы смерть промозглому каменному мешку, еле освещённому коптящим огарком.

Раздался едва слышный звон цепи, полковник резко повернул голову к дальнему углу, чтобы увидеть блеск зрачков. Пришлось взять свечу и поднести ближе, чтобы разглядеть пленника.

Он был на пару лет младше Марка, которому не сравнялось ещё и двадцати пяти. Впрочем, среди шуанов нередко попадались и подростки, это уже никого не удивляло, даже тех, кому доводилось стрелять в преступников с ещё не сломавшимся голосом, едва поднимающих ружьё. В остальном внешность шуана тоже была совершенно непримечательной: ширококостный, с тяжёлой нижней челюстью, глубоко посаженными светлыми глазами и рыжеватыми свалявшимися патлами почти до лопаток. Одет он был в обычные для этих мест короткую куртку и штаны с гетрами и деревянными сабо, рассохшимися от старости, широкополую шляпу где-то посеял.

А на грязной до неразличимого цвета куртке белел небрежно скомканный лоскут ситца, приколотый швейной иглой. Белая кокарда, означавшая, что этот человек поднял оружие против Республики именем Людовика Семнадцатого, малолетнего сына казнённого тирана.

Шуан даже не поднял головы, изображая равнодушие, но Марк знал, что тому не так уж безразлична собственная судьба. Руки со сбитыми костяшками пальцев чуть подрагивали в нервном напряжении, и весь вид пленного говорил, что только пистолет Марка мешает ему тут же броситься в атаку.

— Не хочешь что-нибудь сказать? — Марк, наконец, решил прервать тишину.

Шуан помедлил, прежде чем ответить. Говорил он на местном ужасном диалекте, вроде бы французском, но донельзя кривом и с кельтскими словечками — недалеко была Нижняя Бретань, где и вовсе был свой, совершенно отличный язык.

— Ты не похож на кюре, чтобы я начал тебе исповедоваться.

Марк вздохнул. Собственно, он и не ожидал ничего иного, но что-то мешало ему уйти.

— Зачем тебе это всё? — спросил он с какой-то горечью. — Зачем ты ввязался в войну за чужого короля, за этих ваших священников, которые не пожелали дать гражданскую клятву и стали преступниками, за... за что ещё?

— А зачем тебе? — ответил разбойник вопросом на вопрос и усмехнулся, обнажая белые зубы — редкость для этих мест. — Зачем ты сражаешься за эту вашу Республику, за несколько сотен дураков и убийц в Конвенте? Неужели не мог придумать ничего лучше для того, чтобы свернуть шею вдали от дома?

— Я сражаюсь за свободу, — холодно ответил Марк.

— Я удивлю тебя, полковник, если скажу, что никто в целом свете не сражается за рабство? Мы тоже сражаемся за свободу.

— Чем вас не устраивает та, что несёт Республика? Это одна свобода на всех.

— Именно этим.

Повисла тишина. Марк поймал себя на том, что пытается подобрать слова, рассказать этому человеку, что он неправ, что он ошибается, но отрезвление наступило в единый миг. Перед ним был преступник, уже приговорённый к смерти. Вопрос только в том, когда он сам отдаст приказ.

Но почему-то он не хотел торопиться.

— Поговорим о свободе в другой раз, — устало махнул он рукой.

— Завтра меня расстреляют, — пожал плечами шуан. — Боюсь, тебе придётся поискать другого собеседника.

— Я — полковник Марк Эгль, именно мои подчинённые захватили тебя в плен. И от меня зависит, когда именно тебя казнят.

— Меня кличут Приманкой, — полетело ему в спину. — И если ты надеялся, что я буду просить тебя о милости, то ты чертовски ошибся, республиканец.

Марк молча захлопнул за собой дверь.

* * *

На улице уже вечерело. Снова с моря задувал пронизывающий ветер — Марк только сейчас понял, как замёрз в подвале. Хотелось поскорее усесться у очага, съесть горячей похлёбки. Может, в этих краях вместо гнилого на вкус сидра завёлся, наконец, и стакан вина...

«Приманка замёрзнет насмерть, — мелькнуло в голове. — Надо сказать майору, пусть принесут в подвал одеяло и еды. Негоже солдатам свободы издеваться над пленными».

Майора он встретил по пути, и тот сразу же препоручил дело одному из подчинённых ему фурьеров. Марк, чувствуя себя до странного вымотанным, даже не пошёл к штабу, а предпочёл поискать пристанища у солдат, в ближайшем же доме. Те потеснились у очага, и Марк с удовольствием приютился в углу, в тёплом полумраке, протянув ноги к огню.

Солдаты вполголоса переговаривались, шутили; Марк не особенно прислушивался к разговорам, просто прикрыл глаза под журчание чужой речи, но что-то заставило его насторожиться.

— Дядь, а дядь, расскажи про Колдуна? — голос совсем молодой, едва окрепший.

— Чего это тебе страсть всякую на ночь глядя вздумалось слушать? Давай уж лучше про осаду Майнца расскажу, как окружили нас войска коалиции, припасы кончились, вот мы и начали есть всё ненужное — кошек, голубей, потом сапоги, кое-кто и на представителя народа косился. Жирный был, зараза...

Марк едва не фыркнул. Может, комиссары, посланные Конвентом в провинции, и представляли какой-то там народ, но на его памяти их никакой народ не любил. Славно, что к ним пока никого не прислали, никто не будет ставить палки в колёса и читать высокопарные речи о любви к Отечеству на полтора часа. Любовь на войне доказывают с оружием в руках.

— Ну дяяядь, я слышали уже это по десять раз. Ну расскажи про Колдуна!

«Совсем ребёнок, — отчего-то тоскливо подумалось Марку. — Сколько таких погибло? Да полно, намного ли я его старше — лет на семь? Сейчас, должно быть, это очень даже много».

— Да чего там рассказывать? Ну, бают всякое, что может обернуться он кем угодно, что там душу может через глаза вынуть, да только дудки это всё, иначе б нас тут не сидело!

По тому, как притихли все вокруг, стало ясно, что первую часть фразы приняли на веру куда больше, чем вторую.

Марк подал голос:
— Колдовства не существует. Это всё просто детские сказки, чтобы напугать вас. Ведь если солдат нервничает, когда идёт по лесу, боится колдунов за каждым деревом, ему куда легче испугаться и убежать, побросав и ружьё, и знамя...

— Кому как не тебе это знать, гражданин Эгль, верно? — раздался вдруг от двери незнакомый насмешливый голос.

Марк поднял голову, чтобы увидеть возле двери высокую тощую фигуру. На поясе у незнакомца был трёхцветный шарф, а в руках — шляпа с трёхцветным плюмажем.

— Привет и братство всем собравшимся. Я Сервий Кальм, представитель народа в армии берега Бреста.

— Принесло этого... кальмара, — обречённо шепнул кто-то, что, в общем-то, отражало общее отношение народа к его представителю. К счастью, Сервий Кальм, если и услышал, то не подал виду.

— О чём ты говоришь, гражданин Кальм? — спросил Марк, поднимаясь со скамьи и мимоходом жалея, что похлёбка ещё варилась. Впрочем, кто знает, возможно, по итогам их с комиссаром беседы эта похлёбка оказалась бы у кого-то из них на лице, а если это лицо Сервия — так не сносить Марку головы...

— Это твой отец потерял здесь знамя, не так ли? — Кальм бросил на его лицо короткий взгляд и на мгновение встретился с Марком глазами. У Сервия они были светлые, как у рыбы, и колкие, как иглы.

Марк подумал о том, что народ того департамента, от которого избрался Кальм, отослал в столицу всё худшее, что нашёл.

— И я его найду.

Слова были глупыми, но почему-то он знал, что не может сказать иначе. Что было это — юношеская запальчивость, непростительная для генерала? Или просто отчаянная ярость от того, что всегда найдутся злые языки, готовые уязвить отцовскую память?

— Попробуй, — усмехнулся Сервий. — У тебя будет достаточно времени — я привёз приказ о твоём смещении. Ты должен прибыть в Париж и предстать перед трибуналом.

В глазах потемнело.

Можно было бы бежать, но куда? Прятаться по лесам с шуанами, как разбойник? Сбежать в Англию, к эмигрантам? Доказать всем, что Марк Эгль действительно трус и предатель, как и его отец?

«Лучше умереть», — мрачно подумал уже бывший полковник, протягивая немного подрагивающую руку за бумагой из Комитета.

— В чём мне предстоит оправдаться?

— В растрате армейского имущества, если до твоего полка дошла та провизия и те перевязочные материалы, что отправляли из Шербура. Или же в том, что ты не справился с разбойниками, которые всё это украли. На твой выбор.

— То есть я либо вор, либо предатель, — усмехнулся Марк.

— Мне тоже любопытно.

Лицо Сервия оставалось невозмутимым, и Марк понял — он и вправду верит в то, что перед ним преступник.

— Я отправлюсь утром, — ответил Марк и, кивнув на прощание, вышел прочь в ледяную уличную сырость.

* * *

Казнь шуана назначили на утро. Марк поёжился, уловив блеск гильотины.

— Не забудь упомянуть перед трибуналом, что оставил жизнь тому, кого стоило бы пристрелить на месте, — не удержался от комментария проходивший мимо Кальм.

— Кальмар... — неприязненно буркнул майор, пришедший попрощаться. — Ещё имя себе взял на римский манер, как в Париже сейчас модно. Все Аристотели да Платоны, а делом заняться недосуг.

Марк тускло улыбнулся. Пора было ехать и надеяться, что его милосердно убьют разбойники, а не казнят так же, как сейчас должны были казнить Приманку.

Тому уже обрезали волосы и сейчас связывали руки за спиной, чтобы положить под нож. Он не пытался вырваться, только ёжился в одной рубашке под пронзительным ветром, и лишь загнанный взгляд выдавал — ему не хотелось умирать.

«Да помилуйте уже этого дурня», — хотелось крикнуть Марку, но он знал, что это бесполезно. Здесь не Колизей, и от всего антуража Древнего Рима — только напыщенный идиот, сейчас произносивший длинную речь по случаю казни роялиста.
— ...разве дадим мы растерзать злобным фуриям плоть Отечества?! Пойдём ли, подобно овцам, на заклание, как жертвенные быки, дадим ли пить свою кровь?!

— Дайте уже говядины этому страдальцу, — майор закатил глаза.

— Говядина ещё никому не мешала, — Марк попытался улыбнуться, но на душе было паршиво.

Кто ему этот разбойник? Не был ли тот и вовсе среди тех, кто убил отца Марка? Тогда почему так не хочется, чтобы его казнили? Почему он вообще не приказал расстрелять его сам, а оставил в подвале, приказал мало-мальски позаботиться...
Какой-то шум раздался в соседнем проулке. Марк обернулся — и тут же мимо виска просвистела пуля.

Раздались крики. Должно быть, караульные всё проспали, а может Сервий Кальм созвал всех до единого на свою патриотическую речь — это было уже неважно, когда из каждого проулка на площадь посыпались люди в грязных куртках с белыми кокардами.
Майор рядом с ним попытался отдать команду, но пуля попала ему в грудь, и он упал, даже не вскрикнув. Марк хотел было, наплевав на то, что смещён, возглавить оборону — Сервий Кальм, бледный до творожности, стоял столбом и, кажется, даже не шевелился.

Марк уже набрал воздуха в рот, чтобы скомандовать построиться в каре, но кто-то ударил его со спины, повалив на землю. Свистнула пуля, по плечу потекло тёплое, и Марку понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что кровь — не его. Тяжёлое тело навалилось на него, а потом сверху упал ещё труп, и вылезти стало совершенно невозможно. Вокруг топотали сапоги и сабо, раздавались крики: кажется, часть полка всё же успела отступить. Кажется, он выпал из времени, потому что когда его высвободили из-под тяжести, солнце уже давно перевалило за полдень.

Освободили, увы, отнюдь не свои.

Оказаться в толпе шуанов — удовольствие отнюдь не изысканное. В первую очередь из-за запаха: жители Бретани и без того не слишком утруждали себя мытьём, а уж те, кто сидел в лесах, смердели и вовсе едва не до слёз. Марк подумал об этом даже прежде, чем о скорой и мучительной смерти от рук разбойников.

«Собственно, об этом я и мечтал», — усмехнулся он про себя.

Тот, кто выглядел главным, что-то буркнул и угрожающе надвинулся на Марка, но за его спиной раздался резкий окрик — и разбойник отступил. С удивлением Марк увидел, что это был Приманка. Тот встал рядом, оказавшись ниже на полголовы, и обвёл взглядом поскучневших враз шуанов.

— Ты поэтому назвался Приманкой? — тихо спросил Марк. — Потому, что знал заранее, что тебя освободят?

Тот взглянул на Марка и пожал плечами.

— Имя не хуже любого другого.

Теперь они с Приманкой поменялись местами: это Марк был пленником, которому связали руки и повели под конвоем.

Справедливости ради, все попытки обращаться с ним грубо, тычки, тумаки Приманка пресекал на корню. Он, видимо, занимал не последнее место в разбойничьей иерархии, но об этом Марк спрашивать не стал.

— Куда вы меня ведёте? — от этого вопроса он всё же не удержался.

Приманка помедлил с ответом, но всё же бросил коротко:
— К Колдуну.

Марк поёжился. Он не верил во все истории про колдовство, но даже если отбросить эти глупости, колдун оставался хитрым и неуловимым предводителем огромной банды, который одним словом может прервать его жизнь, причём мучительно. Последнего Марк и опасался: это не мгновенная смерть в бою, когда даже испугаться толком не успеешь.

Каким бы храбрым ни был человек, ему, должно быть, всё равно свойственен страх смерти.

Шли они несколько часов, уже успело смеркнуться, когда в стороне показался круг камней. Шуаны занервничали, многие спешно забормотали молитвы на корявой латыни.

Даже Приманка чувствовал себя неуютно и перекрестился, потом обернулся к Марку.

— Крестись и ты.

— Какого чёрта здесь...

— Не чертыхайся, накликаешь!

Марк понял, что Приманка внезапно испуган всерьёз, даже больше, чем с утра возле гильотины.

— Что за проклятье!

— Здесь водятся призраки.

— Но я в них не верю!

— Зато они верят в тебя.

Приманке, видимо, надоел этот спор, и он сам широко перекрестил Марка всей ладонью.

Когда они шли мимо круга, Марку против воли стало неуютно. Где-то в глубине сознания даже у самого ярого поборника разума кроется детский, отчаянный страх: а вдруг призраки всё же верят в тебя, а значит, существуют?

К счастью, он не успел толком задаться этой мыслью: впереди замаячили отблески костров. Они пришли, и скоро судьба Марка должна была быть решена.

Лагерь был вполне обжитым: высились навесы, землянки, горели костры с подвешенными над ними котлами с похлёбкой. Только сейчас Марк вспомнил, что с утра ничего не ел. Мужчины и редкие женщины — всё же лагерь был военным — оборачивались вслед отряду, тихо переговаривались, кидали на Марка любопытные взгляды, но вопросов не задавали.

Они шли к самому центру, к высокому дубу, в ветвях которого был закреплён оловянный крест, а у подножья стоял огромный выкорчеванный пень, на котором сидел человек.

Ему было лет тридцать на вид, был он среднего роста и довольно грузен. Детали его внешности словно проплывали перед Марком отдельно: мелкие плохие зубы, золотые серьги в ушах, грязная голубая куртка и глаза ей под цвет.

И, глядя в них, Марк без всяких слов понял, что перед ним Колдун.

* * *

— Ну и зачем вы этого привели? — спросил Колдун на вполне сносном французском, видимо, для того, чтобы понял Марк.
Приманка подошёл и начал что-то очень тихо, но горячо ему доказывать. В отличие от него, Колдун не скрывался.

— А кормить его чем? Ну не хотели убивать — отпустили бы, у нас тут не богадельня.

Интонации Приманки стали просящими.

— Да и чёрт с тобой, — отмахнулся, наконец, Колдун. — Хочешь — забирай, хоть живи с ним, какое мне дело!

Широкое лицо Приманки озарила улыбка.

— То есть пытать вы меня не собираетесь? — уточнил Марк по-глупому.

— Да за каким чёртом ты нам сдался? Прибили бы или отпустили на все четыре стороны, да вот Приманке с чего-то вздумалось тебя с собой забрать.

Марк дёрнулся, когда рука Приманки легла к нему на плечо.

— Пойдём.

Он не сопротивлялся и сделал несколько шагов прочь с освещённой костром поляны. Они оба почти скрылись в полумраке, когда растерянный Марк всё же задал вопрос:
— Зачем?

Приманка резко обернулся.

— Даже не думай, — тихим, злым голосом сказал он, — что я сделал это из великой любви к тебе. Я ненавижу республику и всё, что с ней связано. Но благодаря тебе я жив, за мной должок, а я не привык забывать о таком.

Слова о ненависти к республики, пусть и были одними из многих, почему-то задели Марка, сдвинули что-то, заставив вспыхнуть.
— Ненависть к республике? — он надвинулся на Приманку, почти вплотную к его лицу, и яростно зашептал, хотя казалось — кричал. — Это республика принесла вам свет, она протянула руку, чтобы вытащить вас из грязи, но вы предпочитаете отвергнуть её помощь, укусить поданную вам руку и продолжить блаженно валяться в нечистотах!

— Да что ты знаешь об этом?! Ты приехал сюда два месяца назад, кривишься, что ни минута, от всего, что ты знаешь о нашем крае, — в ответном шепоте Приманки слышался отзвук рычания, словно он готов был переметнуться в зверя.

— Мне хватает того, что вы убили моего отца! — Марк больше не желал сдерживаться. — Поэтому, когда я говорю о Республике, я вспоминаю, что он умер, чтобы она жила вечно. Потому что когда я говорю обо всём добром и светлом, что было в моей и его жизни, я могу добавить: Республика сделала это!

Глаза Приманки казались чёрными от расширившихся зрачков.

— Если ты пойдёшь на север, — неожиданно тяжело и глухо начал он, — и выйдешь из леса, то найдёшь по дороге на Динан сожжённые развалины. Это был мой дом, мой отец прятал у себя нашего кюре, который не хотел присягнуть. И дом моего отца республиканцы сожгли — вместе со всеми, кто там был. Я смог выбраться через крышу, в меня стреляли, но не убили. Внутри осталась моя семья: родители, братья, сёстры.

И, глядя в глаза примолкшему марку, Приманка с диковатой усмешкой закончил:
— Это тоже сделала Республика.

* * *

Несколько дней они почти не говорили, хотя делили кров, стол, даже жёсткий соломенный тюфяк и одеяло. Землянка была сырой и холодной, и двум врагам случалось прижиматься друг к другу теснее, чем иные любовники, чтобы хоть немного согреться.
Марка никто не стерёг, да он и сам знал, что бежать бесполезно: даже если его не догонят, он сам заблудится и умрёт в бесконечных лесах. Откуда ему, городскому жителю с юга, было разбираться в здешней местности?

От него не требовали ничего делать, он мог целыми днями сидеть без дела, но его деятельная натура требовала хоть какого-то приложения своих сил. Началось всё с того, что он, впервые разорвав молчание, подошёл к Приманке, собравшемуся в лес за дровами:
— Можно с тобой?

Приманка помолчал, потом недоверчиво окинул его взглядом.

— Ты умеешь рубить дрова?

— Я, кажется, не слишком-то похож на аристократа.

— Тогда идём.

И Марк несколько часов подряд то махал топором, то собирал в связки уже готовые, нарубленные куски древесины. С непривычки он вымотался, но то была хорошая усталость. Он ощутил это в полной мере, когда вечером сидел возле весело потрескивающего костра, ел свежую гречневую галету, впервые не замечая отвратительного вкуса, и знал, что сам приложил руку к этому уюту.
С тех пор так и повелось: он носил воду, рубил дрова, чтобы чем-то себя занять. А как-то наткнулся на полевой госпиталь, где взялся помогать единственному хирургу менять повязки и извлекать пули из ран. Условия были не ахти, лекарств не хватало, а перевязки часто делались грязными тряпками. Усталый хирург, кажется, даже не обращал на это внимания, пока Марк не притащил котелок и не принялся кипятить повязки перед тем, как накладывать на рану, раз уж не мог толком постирать. Была ли его заслуга в том, что больные стали чаще идти на поправку, он не знал, но в это многие поверили, и даже Колдун как-то вечером позвал его к себе побеседовать.

В тёмной землянке было душно от жары и дыма, несколько свечей, разгонявших мрак, чадили, заливая воском деревянный стол, грубые карты и бумаги. Колдун сидел за столом и что-то сосредоточенно писал, чертыхаясь и ставя кляксы на измятой бумаге.
За его спиной на стене висела истрёпанная тряпка, которую Марк поначалу принял за ковёр или шпалеру, но, чуть присмотревшись, застыл, заметив знакомые шифры и слова.

Это был трёхцветный флаг, наспех сшитый, изрешеченный пулями, но на нём ещё можно было прочитать: «IX батальон. Да здравствует Республика!»

Колдун поднял голову.

— Садись, что стоишь, разинув рот? Чему так удивился?

— Я... — Марк решил, что будет лучше удержать при себе некоторые факты своей биографии. — Очень странно видеть вас за этим занятием.

— Ты, поди, думал, что я вовсе неграмотный? — Колдун усмехнулся и пододвинул Марку кружку с сидром.

Тот неопределённо пожал плечами.

— О вас всякое говорят, если верить всему...

— Да так и рехнуться можно! — довольно рассмеялся Колдун, отодвигая чернильницу и глядя на Марка пристальнее. Почему-то от этого взгляда стало неуютно.

— Слышал, что про меня говорят, будто я любого заколдовать могу?

Марк кивнул.

— А веришь?

— Нет.

— А зря.

Марк вздрогнул. Он не верил, нет, всё ещё не верил, но подсознательный страх не давал покоя.

— Посмотри мне в глаза.

Преодолевая внезапную дрожь, Марк подчинился. Колдун смотрел на него, не мигая, и круглые голубые глаза казались раздвоившейся луной какого-то неправильного мира.

— Не боишься. Это хорошо. Тогда ответь, зачем тебе эта тряпка за моей спиной, раз ты пялился на неё, как на бабу?
Марк молчал, хотя всё тело онемело, то ли от внезапного страха, то ли от вкрадчивого голоса, то ли и правда от колдовства. Он был не в силах думать в этом душном мареве, где, казалось, весь мир исказился и наполнился вонью чадящих свечей и грязной обжитой землянки.

— Ты похож на него, — внезапно сказал Колдун и отстранился. — Ты похож на их командира.

Марк выпрямился.

— Это был мой отец.

— Вот как? — Колдун снова поднял голову, уже без улыбки. — Он убил моего адъютанта, прежде чем я раскроил ему голову прикладом. Он не хотел сдаваться в плен, дурак. Вы все, республиканцы, не умеете остановиться, когда надо.

— Он вам не верил.

— А зря. Мы же не республиканцы, чтобы нарушать своё слово.

— Его нарушают и роялисты.

Марк знал, что может поплатиться за свои слова, но не смог промолчать.

— Говорю же, не умеете остановиться, — почти ласково улыбнулся Колдун, и с внезапной для такого грузного человека ловкостью вдруг перегнулся через стол и схватил Марка за ворот рубашки, притягивая к себе.

Марк чувствовал его непомерную силу, чувствовал его дыхание, видел совсем близко его усмешку, ощущал неприятный запах лука, сидра и не слишком чистого тела.

— И вы тоже, — прошептал он. — Вы тоже не умеете. Сейчас вы наслаждаетесь тем, что можете меня убить, но когда-нибудь зарвётесь.

— А что, если я и вправду тебя убью?

Круглые глаза-луны снова были слишком близко.

Раздался топот шагов и вскрик Приманки.

— Месье, месье!

— Чего тебе? — Колдун отстранился, выпустив Марка. — Не видишь — занят?

— Я искал Марка. Он обещал помочь мне принести дров.

— Забирай своего Марка.

Колдун снова уселся на скрипнувший колченогий стул, закинул нога на ногу, как ни в чём ни бывало, и только проводил Марка насмешливым взглядом.

На улицу Марк почти выпал, кашляя. Неведомо отчего его мутило, как от несвежей рыбы.

— Ты дурак, Марк, — горько сказал Приманка. — Я стоял и слушал. Какого чёрта тебе понадобилось искать правду у Колдуна? Он же сумасшедший, как есть сумасшедший!

Так он впервые назвал Марка по имени.

— С чего тебе обо мне беспокоиться?

— Мне не с кем идти по дрова, — невозмутимо ответил Приманка, но в уголках губ задрожала улыбка.

— Тогда пойдём.

И они до ночи провозились в лесу.

* * *

— Зачем тебе кусок тряпки? — спросил Приманка, болтая ногами в ледяной воде. Марку даже смотреть было на это холодно, хотя за тот месяц, что он провёл с шуанами, заметно потеплело.

— Это... это память о моём отце.

Марк знал, что говорить про Республику и идеалы глупо, Приманка всё равно не поймёт. Марку и самому всё больше казалось, что ему попросту хочется прижать к груди грязное знамя просто потому, что оно было дорого отцу. И плевать даже на его собственную честь, на честь его семьи.

Он всё равно ничего никому не докажет.

— Ты не уйдёшь без неё?

— Нет.

— Дурак. Колдун на тебя злится.

— Почему?

— Ты его не боишься. Он к этому не привык. Ему хочется, чтобы его боялись или любили.

— А ты? Боишься или любишь?

Приманка промолчал.

— Он скоро уедет на встречу с другими командирами. Тогда мы сможем украсть твоё знамя.

Вот так, просто и спокойно. Марк поначалу не поверил своим ушам.

— Зачем тебе это?

— Я должен тебе.

— Не до такой степени.

— Я не хочу, чтобы ты погиб, — неохотно признался Приманка. — Мы делили кров и хлеб, мы спали рядом.

— У вас этого довольно, чтобы спасать?

— Ты никогда не был моим пленником. Сервий Кальм приходил ко мне перед казнью и сказал, что отошлёт тебя в Париж, где тебя казнят за то, что не расстрелял меня на месте. Тебе нельзя было возвращаться к ним, поэтому я забрал тебя к нам.

— Ты ненавидел меня... — потрясённо выдохнул Марк.

— Ты был первым республиканцем, с которым мы столкнулись не в бою. И ты не ненавидел меня, ты вообще не желал мне зла. Я привык думать, что все вы — безжалостные враги, которые рады нас изничтожить. Ты был другой, ты был мне интересен.

— А потом ты, наконец, убедился, что я тебя ненавижу...

— Ты меня ненавидел?

Светлые глаза Приманки внимательно смотрели из-под рыжеватых бровей.

— Нет, — признал Марк. — Мы едва не поубивали друг друга, но всё же...

— В конечном итоге каждый из нас мстит за своего отца.

— Это так, — Марк умолчал о том, что его чувства были сложнее, но, по сути, действительно сводились к отцу, привившему ему веру в Республику. Точно так же, как отец Приманки, должно быть, научил того верить в Бога. — Мы всего лишь дети своих отцов.

— Знаешь, — Приманка чуть улыбнулся, печально и странно лирично для него, — ведь наши отцы оба умерли за свободу.

— За то, что они под ней подразумевали.

— Да, это так.

* * *

— Стой здесь, — прошептал Приманка. — Я всё сделаю сам. Ты топочешь, как пьяный медведь.

Он усмехнулся, белые зубы блеснули в сумраке.

— Удачи, — шепнул Марк в ответ.

Приманка исчез в темноте почти бесшумно.

Марк считал про себя секунды, стараясь не торопиться. На четвёртой сотне раздались шаги.

— Держи, не потеряй, — Приманка бережно передал свёрток Марку, мимолетно коснувшись его руки. Ладонь шуана вздрогнула, и он быстро отвёл глаза.

— Сейчас я выведу тебя из леса. Дальше пойдёшь по дороге вправо, сверни через три перекрёстка ещё раз вправо, дойдёшь до города.

— Хорошо, Приманка, но почему...

— Та-ак... — раздался ленивый голос совсем рядом. — Что я вижу? Приманка ворует мои вещи из моего же дома, пока я выхожу по нужде в ближайшие кусты! Радость моя, не обнаглел ли ты?

Приманка побледнел.

— Ты же говорил, что он должен уехать, — прошептал Марк.

— Он вообще много чего интересного тебе говорил, а молчал ещё больше. Например, почему держал тебя в лагере, а сейчас выставляет? Хотя вроде как во Франции по-прежнему правят бал нехорошие люди из Конвента, которые тебя, Марк Эгль, не прочь укоротить на голову?

— Приманка... — Марк повернулся к нему и осёкся, увидев закаменевшее лицо.

— Что ты хочешь услышать, Колдун? — неживым голосом спросил Приманка.

— Правду. Неужели это так трудно? — Колдун улыбнулся, казалось, ласково, но Приманку затрясло. Марк попытался было коснуться его руки, но тот дёрнулся, будто тот держал в ней раскалённые угли.

— Ты сначала, как это всегда с тобой бывало, ощутил необъяснимую симпатию, — медленно, растягивая слова, начал Колдун. — Сердечко билось пойманной птичкой, как пишется во всяких романах, вот это всё и прочее подобное. А потом ты поспал с ним рядом — и понял ещё кое-что, правда?

Казалось, Приманка сейчас упадёт.

— Что не нужны тебе никакие девки, а нужен он, — закончил Колдун. — Случается такое, я даже не буду клеймить тебя содомитом. Коли бы вы сговорились и обжимались себе по кустам — дело не моё, но ты, Приманка, слишком добрый католик, вот и решил убить двух зайцев скопом. Совершить геройскую кражу и избавиться от искушения. Дурак, как есть дурак!

— Я... — просипел Приманка, но больше не смог выдавить не звука.

Колдун сочувственно на него покосился:
— Эк тебя, парень, раздирает. Зря. Ну любишь ты его, ну не конец же света. По мне лучше уж с мужиком по согласию, чем с бабой силком, а таких, которые это не против, у нас что-то до черта. Так что иди уже и строй совет да любовь. Даже знамя это забрать можете, а то висит да пылится.

— Что это вы сегодня такой добрый? — осторожно спросил Марк. Колдун казался ему сумасшедшим, а их боятся даже те, кто бесстрашен в бою.

— Настроение такое, — беспечно улыбнулся Колдун. — Хочу — казню, хочу — милую! Может, и не смогу остановиться в свой черёд, зато пока буду делать, чего душенька хочет. И сейчас моя душенька хочет отпустить вас на все четыре стороны.

— Не надо... — прошептал Приманка. Он вдруг показался Марку совсем ребёнком.

— Надо, — наставительно произнёс Колдун. — Я бы много чего сказал ещё, но щедрость моя не безгранична, так что идите оба отсюда, пока не передумал. Живо!

Приманка отмер и деревянной походкой пошёл к лесу.

— Дуй за ним, — приказал Колдун Марку. — И присмотри, чтобы не повесился ненароком.

Марк кивнул и поспешил прочь за Приманкой.

Может, на войне и взрослели слишком быстро, видя кровь и смерть, но они совсем не научились любить. Никогда Марк прежде не влюблялся в женщину (впрочем, в мужчину тоже), и растерялся сейчас, зная, что любят его. Наверное, Приманка ощущал что-то подобное, только много хуже.

Прислушавшись к себе, Марк, к своему удивлению, не ощутил отторжения. Ему было странно, что его любит мужчина, и только, однако он уже был в полной власти Приманки — и тот не причинил ему зла. Значит, и дальше бояться было нечего.

Приманка остановился посреди залитой лунным светом поляны. Марк осторожно подошёл к нему, заглянул в лицо.

— Я не хотел ничего дурного, — прошептал Приманка, поднимая на него лихорадочно блестящие глаза. — Я хотел тебя только уберечь, но не уберёг, прости меня...

— Успокойся, Приманка, — тихо ответил Марк. — Без тебя меня бы уже десять раз прибили шуаны, — он тепло улыбнулся и осторожно дотронулся до чужой ладони.

— Но как же ты теперь?

Казалось, Приманка вовсе не думал о себе.

— Мы что-нибудь придумаем.

Марк постарался придать своему голосу решительности.

— Мы? Ты...

— А теперь, Приманка, — твёрдо и размеренно сказал Марк, глядя ему в глаза, — теперь мой черёд тебя беречь.

— Чем же я... заслужил... — слабо улыбнулся Приманка.

— Приманил, — неловко пошутил Марк и взял его за руку.

txt || doc || fb2

@темы: Орел девятого легиона, fandom The Eagle